Тютчевские философские представления обычно рассматриваются в тесной связи с романтическим философским учением Ф. Шеллинга. И, несомненно, для этого есть целый ряд поводов: некоторые образы поэзии Тютчева имеют явно шеллингианский характер.
Вспомним хотя бы стихотворение «День и ночь». Подобно Шеллингу русский поэт видит всю природу одухотворенной, наделенной душой.
«Не то, что мните вы, природа, — гневно обращается он к схоластам в другом стихотворении. — Не слепок, не бездушный лик! В ней есть душа, в ней есть свобода, в ней есть любовь, в ней есть язык!» («Не то, что мните вы, природа…»).
Этот высший вселенский разум, имеющий, по Шеллингу, божественное происхождение, разлит повсюду, существовал изначально и будет существовать вечно. Он заключен во всех больших и малых телах, рассеянных в космосе, но свое самосознание, самопостижение он может осуществить, лишь воплотясь в человека.
Именно наделенный разумом человек, способный мыслить и чувствовать, может оценить и величие Вселенной, и ее могучие вечные законы и осознать свое место в этой гигантской и стройной системе, которая является непостижимой для любых других живых существ.
Но не следует преувеличивать зависимость творчества Тютчева от учения Шеллинга. Наука и поэзия — разные сферы познания и истолкования мира, хотя немецкий ученый сближал в своей теории философию с поэзией.
Зрелый Тютчев не возвращался более к мысли, прозвучавшей в стихотворении «А. Н. М.»: «Рассудок все опустошил». Он теперь нигде не выступает против рассудка, хотя предпочитает говорить о творческой мысли.
Тютчев сознает ограниченность человеческой мысли, но не видит в этом трагического несчастья. Для него ограниченность разума человека — лишь одна из тех границ, которые окружают индивидуальное существование. Это и граница времени — быстротечность человеческой жизни, и непреодолимость безбрежного пространства, и границы человека, его способностей.
Об этом идет речь в стихотворении «Silentium», в котором поэт наиболее ярко и образно выразил мысль об ограниченной способности человека выразить себя, свои мысли, чувства и о сложности понимания одного человека другим:
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Непосредственно пределы разумного знания изображены в стихотворении «Фонтан». Природная скованность, несвобода человеческого бытия с годами все сильнее вызывает у поэта тоску, сожаление, протест. В стихотворении он сравнивает человеческую мысль со струями фонтана, которые рвутся ввысь, но, повинуясь непреодолимой силе притяжения, неизбежно падают обратно вниз:
О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!..
Как жадно к небу рвешься ты!
Но длань незримо-роковая.
Твой луч упорный преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.
Осознание неразрешимости противоречий бытия, катастрофического характера конфликтов, возникающих в реальной жизни, все чаще начинает проникать в поэзию Тютчева, делая ее драматичной, страстной и напряженной.
Во второй половине 30-х годов в лирике поэта все чаще звучат трагические ноты. В стихотворениях Тютчева постоянно появляются образы ночи, сна. Они противостоят образу дня как символу веселья и гармонии и являются как бы образами смерти, разрушения. День для Тютчева — воплощение разумного, логического начала, ночь — воплощение безумия, страха.
Очень характерно в этом плане стихотворение «День и ночь», в котором поэт прямо противопоставляет эти два образа — образ дня и образ ночи. День для него — это «души болящей исцеленье, друг человеков и богов», ночь же срывает с «мира рокового» благодатную ткань покрова и обнажает бездну, и уже нет преград между этой бездной и человеком, «вот отчего нам ночь страшна».
Появляются в стихах Тютчева и другие философские символы: образ ключа или родника, близкий к нему образ фонтана, образ звездного неба. Эти образы как бы знаменуют прикосновение к тайнам мира, к первопричинам бытия, поэтому они возникают в наиболее значительных по содержанию, важных, программных стихотворениях.
Очень часто появляется в тютчевской лирике образы моря, океана. Особенно важную роль эти образы играют в стихотворениях «Сон на море», «Как океан объемлет шар земной…» и, конечно, «Последний катаклизм», в котором Тютчев рисует просто потрясающую картину конца земной жизни:
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных,
Все зримое опять покроют воды,
И божий лик изобразится в них!
В стихотворениях 30-х — начала 40-х годов часто ощутимо мистическое настроение. «И мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены» — эти слова из стихотворения «Как океан объемлет шар земной…» наиболее характерны для тютчевского восприятия этого периода. За этим образом бездны кроется большое содержание, полностью даже недоступное человеческому сознанию. Поэт как бы заставляет задуматься перед непостижимой и громадной тайной, которая пронизывает, с точки зрения Тютчева, всю действительность.
В конце 30-х годов в лирике Тютчева трагические ноты становятся все более и более громкими, начинают доминировать. Это во многом было связано с началом семейной неурядицы: охлаждением поэта к первой жене, Элеоноре, и его бурным увлечением Эрнестиной — будущей второй женой. И постепенно в лирике поэта философские мотивы начинают тесно переплетаться с мотивами нравственными. На первый план выдвигается любовная драма поэта.