Что бы мне хотелось видеть в прозе о войне? Правду! Всю жестокую, но необ¬ходимую правду, для того, чтобы челове¬чество, узнав ее, было благоразумней.
Ю. Бондарев
Великая Отечественная война стала для нас исто¬рией. С каждым годом все меньше остается тех, для
кого она была реальностью. Но в памяти народа живы и будут из поколения в поколение передаваться рас¬сказы о тех тяготах, испытаниях и трудностях, кото¬рые принесла с собой война. Читая о военных буднях, мы видим, как умирали люди, ценой каких нечеловече¬ских усилий им приходилось приближать Победу. Но не менее важен подвиг тех, кто остался в тылу. Все тяготы войны здесь легли на плечи женщин и детей. И не только физические лишения приходилось перено¬сить; моральные, нравственные, духовные страдания человека во время войны безмерны.
Несмотря на то, что война стала для нас историей, все больше писателей обращаются к этой теме. Еще не все известно, еще не все понято. Правда о войне необхо¬дима. Правда, какая бы она ни была, страшная, жес¬токая. И здесь мне хочется вспомнить произведения
А. Адамовича. Болью за свой народ, за трагическую его судьбу пронизаны все произведения этого автора. Ада¬мович разыскивал чудом уцелевших после кровавых фа¬шистских «акций» жителей Хатыней, записывал их рас¬сказы о судьбе белорусских «огненных деревень» — и поведал миру о величайшей трагедии, которую пережил народ. «Блокадная книга» Алеся Адамовича и Даниила Гранина повествует о человеческих страданиях, — не хочется верить, что такое могло быть. Злодеи существо¬вали во все времена. Но только в XX веке они получили возможность убивать сотнями тысяч. Злодейство, осво¬божденное государством и обществом от морального осуждения, становится чисто технической задачей: ка¬ким образом убивать больше, быстрее, организованнее. В Белоруссии, где каждый четвертый житель был расст¬релян гитлеровскими палачами, сожжен живым, заму¬чен, убийцы тщательно планировали, как минимальным количеством боеприпасов уничтожить максимальное ко¬личество людей, сколько понадобится карателей, чтобы из созданного ими оцепления не выбрался ни один чело¬век, что нужно, чтобы сжечь деревню дотла. Ленинград решено было сокрушить голодом. Фашисты заранее
рассчитали (для этого проводились специальные иссле¬дования, о которых рассказано в «Блокадной книге», изучался жуткий опыт лагерей, в которых не только расстреливали, но и морили голодом) эффективность этого оружия уничтожения, определили сроки агонии ог¬ромного города. Это было самое жестокое массовое унич¬тожение людей. Предшествующая история, какой бы она ни была жестокой и кровавой, ничего подобного не знала. Авторы «Блокадной книги», раскрывая конкрет¬ное чудовищное содержание этой формулы, думают не только о прошлом, но и о будущем, чем оно может обер¬нуться для людей, если их память не сохранит пережи¬того, если они не извлекут необходимых уроков. Мы обязаны знать и помнить, как это было, постигнуть, по¬чему это могло случиться, иначе микробы фашизма смо¬гут вызвать новую эпидемию зловещих преступлений, жертвами которых станут миллионы людей.
Читать «Блокадную книгу» нелегко, местами невы¬носимо. Почти каждая страница — о нечеловеческих страданиях, о душераздирающем горе. Авторы «Бло¬кадной книги» ничего не упрощают, не приукрашивают. Выстоять, не потерять себя в условиях блокадного су¬ществования было очень трудно. Дневник Юры Рябин- кина свидетельствует, ценой какой мучительной внут¬ренней борьбы это давалось. И было немало людей, которые не выдерживали, у которых неукрощенный ин¬стинкт самосохранения одолевал иные чувства, — они могли вырвать хлеб у ребенка, украсть продовольствен¬ные карточки. В этом нет ничего удивительного. Порази¬тельно другое — большинство нравственно не сломи¬лось. Даже те, кто физически не выдерживал, кто поги¬бал от голода, сохранили человеческое достоинство. «У каждого был свой спаситель» — эти слова, сказанные одним из блокадников и подтвержденные наблюдениями всех, кто делился с Адамовичем и Граниным своими вос¬поминаниями о пережитом в ту пору, означают и то, что без взаимопомощи, без взаимной выручки, наверное, не удалось бы выжить никому, и то, что готовых помочь
было много. Помочь обессилевшему человеку добраться до своего дома, всего-навсего полсотни шагов, поделиться с потерявшим карточки кусочком хлеба означало спасти жизнь. Может, по нашим представлениям это немного. Сама мысль о том, что полсотни шагов или кусочек хле¬ба могут быть ценою жизни, сегодня кажется противоес¬тественной. А тогда, в Ленинграде, человек, помогающий другому добраться до его дома, мог потом не дойти до своего, потому что тратил на помощь последние силы. И человек, поделившийся хлебом, в сущности, жертво¬вал собой. Авторы «Блокадной книги» строят повество¬вание так, чтобы мы прониклись этим чувством, эмоцио¬нально постигли блокадную цену жизни, блокадную ме¬ру человеческого участия и отзывчивости.
В первой части книги из мозаики множества воспо¬минаний складывается широкая картина жизни в ок¬руженном врагом городе. Во второй — общий план сменяется крупным, воспоминаниями-дневниками. Пе¬ред нами проходят три блокадные судьбы: Георгия Алексеевича Князева, ученого, человека немолодого, умудренного жизнью; Юры Рябинкина, шестнадцати¬летнего мальчика, окончившего в 1941 году восемь классов; Лидии Георгиевны Охапкиной, на руках кото¬рой были пятилетний сын и пятимесячная дочь. Эти истории дополняют друг друга. И, читая эти записи, мы испытываем глубокое потрясение, пытаемся уви¬деть происходящее глазами участников событий, про¬никаемся их мукой, надеждой.
«Константин Симонов, — вспоминает Адамович, — справедливо говорил: “Расспрашивайте и записывайте народ, если вы хотите знать всю правду о Великой Оте¬чественной войне. Спросите свой народ!”» Писатель уча¬ствовал в создании документальных фильмов, где солда¬ты рассказывали о том, что видели и пережили на фрон¬те. Но все же это были солдаты. А в книге Алеся Адамовича, Янки Брыля, Владимира Колесника «Я из огненной деревни» мирные жительницы, белорусские колхозницы, вспоминают о войне, которую гитлеровские каратели вели на оккупированной территории. И в «Бло¬кадной книге» об осаде Ленинграда рассказывали люди, которые тоже не держали в руках оружия.
Такой была Великая Отечественная война. Ведь ве¬сти ее пришлось всему народу. Солдат, поднимающийся в атаку, белорусская крестьянка, которую с малыми де¬тьми расстреливали каратели, ленинградский ученый- архивист, продолжавший, несмотря на холод и голод, на артиллерийские обстрелы и бомбежки, работать, — у каждого из них была своя, очень тяжелая военная судьба. И только все вместе, объединенные общей це¬лью, которая им была дороже собственной жизни, они могли одолеть страшного врага. Мне кажется, что Ада¬мович и Гранин в своей документальной книге исследо¬вали то, что можно назвать нравственным фундаментом народной войны и нашей победы.