Все в стихотворении одновременно и проще, и сложнее, и, главное, ближе к насущным проблемам русской жизни, которые так волновали и тревожили Пушкина. Как всякое лирическое стихотворение великого поэта, «Бесы» — произведение многоплановое. На первом плане — реально-бытовая картина: путник, застигнутый метелью в «чистом поле», его грустно-тревожные думы и чувства:
Еду, еду в чистом поле;
Колокольчик дин-дий-дин…
Страшно, страшно поневоле
Средь неведомых равнин!
Перед читателем возникает образ русской зимы с ее грозной метелью и тревогами путешествия по летучим снегам, по занесенным дорогам. Русской зима воспринимается нами оттого, что она дается через народнопоэтическое восприятие, что подчеркнуты характерно русские черты быта и жизни — тут и ямщик со своей речью, со своими оценками событий, и звенящий под дугой колокольчик, и дорожные верстовые столбы… Именно так как отлично воссозданный мир «русско-народной поэзии»-^воспринимал «Бесов» Белинский, рекомендуя стихотворение детям, которые, читая его, приучатся к «гармонии русского слова», а сердца их переполнятся «чувством изящного» .»
Та же гармония русского слова открывает и глубинное содержание стихотворения. Точные слова, передававшие чувство путника и рисовавшие картины зимней вьюги, обретали и символическую значимость. Стихотворение захватывало читателя не только музыкой слова и стиха, но и поэзией мысли, мысли выстраданной, напряженной, ищущей.
Стихотворение имеет сюжет, развитие которого как бы делит рассказ о путешествии на три части. В первой дана картина относительно спокойного пути — метель еще не стала препятствием. Отсюда эти повторяющиеся сло-ва, как бы передающие ритм не быстрого, размеренного движения — «Еду, еду…», «колокольчик дин-дин-дин…» Вторая, самая пространная, повествует о возникающих и поминутно осложняющих движение кибитки препятствиях. Буран ожесточился, ехать все труднее, на возглас путника «Эй! пошел, ямщик!», тот отвечает: «Нет мочи: Коням, барин, тяжело; Вьюга мне слипает очи; Все дороги занесло». И главное в этих испытаниях — потеря дороги: «Хоть убей, следа не видно; Сбились мы. Что делать нам!»
Бытовой рассказ о зимнем путешествии по русским равнинам, где бушует метель, приобретает новый, философский, символический смысл. Во второй части повторяется первая строфа, конец которой изменен — он посвящен настигшей путника беде. Повтор усиливает тревогу:
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали «Что там в поле?»
«Кто их знает? пень иль волк?»
Сюжет достиг кульминации — «Кони стали»! Человек оказывается бессильным перед лицом стихии, ему не совладать с ее слепой и жестокой силой. В создавшейся критической ситуации главную роль стали играть кони:
Вьюга злится, вьюга плачет;
Кони чуткие храпят;
Кони снова понеслися;
Колокольчик дин-дин-дип…
Третья часть и начинается с разрешения кризисной ситуации — «Копи снова понеслися»! Символика и здесь удваивала смысл — мы видим и бытовое и философско-политическое решение конфликта «путник и метель». Такая символика образа — «копь и всадник», «конь и человек» — была широко распространена в литературе того времени, прочно закреплялась басенной традицией. Сам Пушкин пользовался ею и в трагедии «Борис Годунов» и в поэме «Медный всадник». Еще в десятые годы Батюшков, описывая в статье «Прогулка в Академию художеств» памятник Петру работы Фальконета, отметил: «конь скачет, как Россия». Тот же символический смысл имеют и кони пушкинских «Бесов».