Эти стихи были посвящены свояченице Толстого Татьяне Кузминс-
кой и написаны по впечатлениям от ночного пения в яснополянском
доме. Татьяна Кузминская уже после смерти Фета вспоминала:
«Странный человек был Афанасий Афанасьевич Фет. Он часто раздражал
людей своим эгоизмом, но, может быть, я была и не права
к нему. Мне всегда, с юных лет, казалось, что он человек рассудка,
а не сердца… Он всегда помнил себя прежде всего. Практическое
и духовное в нем было одинаково сильно».
Стихи поздних лет отличаются особенной поэтичностью. Стихотворение-
воспоминание, оно написано по впечатлению от прошлых
свиданий. Воспоминания всегда избирательны, запоминается только
самое яркое, самое важное, самое прекрасное, самое значительное.
Стихотворение состоит из четырех четверостиший, оно необыкновенно
музыкально, у каждой строфы своя звукопись.
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней,
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
В первой строфе создается атмосфера свидания. Здесь поэт использует
образ лунной ночи, превращая его в символ любовного свидания.
Первая строка необычайно красива: «Сияла ночь. Луной был
полон сад». Мгновенно возникает в воображении эта волшебная ночь
и волшебный сад. Сравнение струн рояля с дрожью человеческих
сердец передает волнение свидания.
Вторая строфа наполнена слезами любви и страдания:
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
В первых двух строчках героиня воспринимается сквозь призму
ощущений лирического героя, для которого она- сама любовь. Вторые
две строки — чувства самого героя, готового раствориться в любви.
Но как все в жизни непостоянно! Любовь не состоялась, остались
воспоминания.
4 четверостишие можно разделить на две части: 1 — прошлое, 2 —
настоящее. Между первой и второй частью стихотворения прошло
много лет.
И много лет прошло томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.
«Томительная и скучная» жизнь здесь как контраст к тому упоительному
вечеру, к тому любовному свиданию. Скучная жизнь и вечер
любви — это противопоставление усиливает впечатление о свидании,
где лирический герой чувствует, что она «одна — вся жизнь, и вся
любовь».
И голос певицы унес далеко-далеко все муки и страдания, и волшебные
звуки исцелили сердечные жгучие муки:
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И вновь жизнь «томительная и скучная» наполняется живительной
силой любви, возвращающей героя к состоянию любви-страдания,
но страдания, возрождающего душу.
