Футуристические прогнозы о развитии русского общества мне попадались, если не изменяет память, только в произведениях Евгения Замятина и Андрея Платонова с его знаменитыми романами- антиутопиями «Котлован», «Чевенгур», «Ювенильное море», которые посвящены так называемому строительству социализма в Советской России. Прогнозы-предсказания Андрея Платонова все без исключения глубоко трагичны. Хорошо, что они не сбылись в полной форме, а то страну захлестнули бы реки крови. Если говорить о крови, то кровь от крови и плоть от плоти пролетариата, Андрей Платонов предрекал безоговорочный крах всем большевистским идеям. Но вершиной трагедии, по Платонову, станет физическое вырождение российского народа, что мы, к сожалению, и наблюдаем в 21-м веке. Вот это-то самое главное предсказание великого писателя все-таки сбылось.
Платонова нельзя назвать сатириком, хотя его произведения насыщены едким сарказмом и кое-где они просто пародийны, как повесть «Город Градов». Нельзя назвать Платонова и «великим печальником» о Земле Русской, потому что в большинстве его произведений сквозит смех, пусть и сквозь слезы. Поэтому вряд ли «Город Градов» — это чисто сатирическая повесть, хотя само название наводит на аналогии с пресловутым щедринским городом Глупо- вом из «Истории одного города». Мне кажется, в этой повести автор хотел отразить болевые моменты рождения нового общества, так сказать первый схватки. Перед нами раскрываются глубокие размышления о жизни российского общества во времена революционных преобразований, когда ему только еще предстояло стать советским. Уверена, что в «Городе Градове» тема всевластия бюрократии и разгула коррупции является не более чем фоном, на котором писатель развертывает картину глубинных сдвигов в народной нравственности. Гитлер освободил немецкую молодежь от «химеры совести», а Сталин почти в то же самое время созидал новую коммунистическую мораль и нового человека — строителя коммунизма, носителя «действенного» гуманизма и деформированной совести.
Похоже, Платонова никогда не занимали личности Ленина, Сталина или Гитлера. Он с позиций диалектического материализма отрицал какую-либо роль отдельной личности в истории. Его интересовала магия «вождизма», эпидемия болезненного поклонения очередному политическому харизматику. Видимо, поэтому Сталин, как известно, враждебно относился к Платонову, а сам писатель как бы игнорировал «вождя народов». Пока был жив Максим Горький, у советских писателей с независимыми убеждениями была хоть какая-то защита. Так случилось в свое время с Е. Замятиным, М. Шолоховым, И. Бабелем. Некоторое время пользовался «зонтиком» Горького и Андрей Платонов. В его судьбе гораздо было бы больше неприятностей, если бы не отеческое внимание Горького. Великий пролетарский писатель даже состоял в переписке с Платоновым. Например, по поводу романа «Чевенгур» он писал автору: «… при неоспоримых достоинствах работы Вашей, я не думаю, что ее напечатают, издадут. Этому помешает анархическое Ваше умонастроение, видимо, свойственное природе вашего духа». Горький советовал Платонову не игнорировать жанра комедии, чтобы использовать «анархическое умонастроение» как склонность высмеивать глупости. Платонов оставил это пожелание без внимания, тем более что у него уже был написан «Город Градов». Эту повесть можно с полным правом назвать фантасмагорическим фарсом или сатирической антиутопией. Герой повести Шмаков — «поэт» канцелярского дела. Переписка официальных бумаг представляется ему смыслом его бедного существования, как у гоголевского Акакия Акакиевича Башмачкина, представителя бессмертной когорты казенных бюрократов: «Канцелярия стала их милым ландшафтом. Серый покой тихой комнаты, наполненной умственными тружениками, был для них уютней девственной натуры. За огорожей стен они чувствуют себя в безопасности от стихий неупорядоченного мира и, множа писчие документы, сознавали, что множат гармонию и порядок в нелепом, неудостоверенном мире».
Созвучие фамилий героев Гоголя и Платонова дает все основания полагать, что перед нами эдакий «вечный жид» от канцелярской службы, переходящий из века в век. Бюрократы считают себя своего рода повелителями времени, в котором живут и не дают спокойно жить другим. Шмаков в свободное время занят сочинением «Записок государственного человека». Свою самоценность совбю- рократы определяют так: «не было бы в Градове учреждений и канцелярий, не уцелела бы советская власть». Бюрократы универсальны при любой идеологии и вечны, жива идея государственного насилия над подданными: «История текла над их головами, а они сидели в родном городе, прижукнувшись, и наблюдали, усмехаясь, за тем, что течет. Усмехались они потому, что были уверены, что то что течет, потечет-потечет и — остановится».
При всей универсальности бюрократии она всякий раз стремится к самостийности, чтобы избежать контроля сверху, как предлагает некий Бормотов, который «собрал на своей квартире старожилов и хотел объявить в градовской губернии автономную национальную республику, потому что в губернии жили пятьсот татар и штук сто евреев». Этот момент наиболее актуален для России 21- го века, где так легко прослеживается тяга «национальных» территорий к экономической обособленности, что позволило бы им не платить налоги в госбюджет.
Кое-что в произведениях Андрея Платонова, слава богу, звучит анахронизмом. В наше «либеральное» время смешны претензии градовской комиссии к подбору «идеологически выдержанных» техников: «…чтобы построить деревянный колодезь, техник должен знать всего Карла Маркса». Писатель выявляет бюрократические благоглупости в деловом календаре в графе «беспрерывные обязанности»: «не забыть составить 25-летний план развития народного хозяйства — осталось 2 дня». Я считаю, что нам все же не стоит безмятежно смеяться над глупыми градовцами. Они-только пена над бурлящим котлом общественного переустройства, которая рано или поздно осядет на дно. И хорошо, что такие писатели, как Андрей Платонович Платонов, были возвращены читателю временем, ведь они являются главными носителями здравого смысла в нашем обществе. В конфликте «прекрасного» и «яростного» миров Андрея Платонова, людей и нелюдей, одухотворенного человека и «неодушевленного врага» побеждает здравый смысл и здоровое начало в человеке, а вечный конфликт бюрократии со здравым смыслом губит всякую надежду на будущность государства и народа. Ведь именно доведенные до идиотизма «нормы и правила» бюрократов ставят любую страну на грань катастрофьг из-за потери управляемости, как это случилось в самом конце истории СССР. Именно об этой опасности предупреждал во всех своих антиутопиях Андрей Платонович Платонов.
