Исторические записи, Пушкина, вплетенные в ткань его современного романа, храпят оригинальные, новые и глубокие мысли, например о политической экономии:
… Читал Адама Смита,
И был глубокий эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет,
Отец понять его не мог
И деньги отдавал в залог.
Здесь открывался простор для публицистических идей, которые входили в современный роман, не нарушая его художественной природы. И в этом отношении «Евгений Онегин» был великим новшеством и плодотворным завоеванием русской литературы.
Над «Евгением Онегиным» Пушкин работал несколько лет, с 1823 по 1831 год.
Это был не только роман, по и дневник поэта. Сам поэт рос вместе с ним, — пишет Белинский о «Евгении Онегине», — и каждая новая глава поэмы была интереснее и зрелее. Но последние две главы резко отделяются от первых шести: они явно принадлежат уже к высшей, зрелой эпохе художественного развития поэта».
Роман в целом был свидетельством того, что вся русская литература вместе с Пушкиным вступает в нюху зрелой словесности, в золотой век русской литературы. В «Евгении Онегине» Пушкин называл театр «волшебным краем». В XVIII веке па русской сцене блистали Д. И. Фонвизин и Я. Б. Княжнин:
Волшебный край!
Там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин.
Фонвизин создал русскую комедию, а Княжнин пытался «перенять» трагедию.
В начале XIX века на русской сцене царили трагедии В. А. Озерова. Комедия А. С. Грибоедова не была разрешена к представлению, не все ее знали на память.
С именем Озерова связаны большие театральные торжества. Он вывел па сцепу знаменитую трагическую актрису Екатерину Семенову:
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил…
Для утверждения трагедии нужен был новый «смелый властелин» театрального мира. Таким властелином русской сцепы и явился Пушкин, когда он окончил «Бориса Годунова». Это было в 1825 году в Михайловском. «Чувствую, что духовные силы мои, — писал Пушкин из своего заточения, — достигли полного развития, я могу творить».
Он был тогда так далек от сцены, как только может быть далек от нее изгнанник «в глуши, во мраке заточенья». Но именно здесь ожили в его памяти впечатления, вынесенные из петербургских театров. Пушкин был, как Онегин, «почетный гражданин кулис», проводил многие вечера в театральных креслах, знал все новости сцены. Работая над «Борисом Годуновым», он преодолевал судьбу и возвращался в тот «волшебный край», одно воспоминание о котором наполняло его сердце восторгом и тоской:
Там, там, под сепию кулис
Младые дни мои неслись.
Драматургические замыслы овладевали воображением Пушкина, когда он оказывался вдали от театра. Так, в 1830 году, в Болдино, в уединении, в карантине, он написал свои «маленькие трагедии»: «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Каменный юсть» и «Пир во время чумы». Пушкин был твердо уверен в том, что «устарелые формы нашего театра требуют преобразования». По своему обыкновению он произвел качественный анализ противоположных стилей в драматургии, выявив тем самым «полюсы» театрального мира.
Двумя такими полюсами, к которым тяготела его творческая мысль, были Мольер, которым он зачитывался в детстве, и Шекспир, которого он узнал и оценил в зрелые годы.
Мольер и Шекспир представляют, в наиболее общем виде, творческие принципы и идеалы классицизма и романтизма в такой области, как театр и драматургия.
В бумагах Пушкина сохранился небольшой отрывок, посвященный характеристике двух великих драматургов. Этот отрывок и сам по себе замечателен, потому что содержит непревзойденную по краткости и точности характеристику Шекспира и Мольера, но и является как бы теоретическим прологом к сложной театральной и сценической системе Пушкина.
«Лица, созданные Шекспиром, — пишет Пушкин, — не суть как у Мольера, типы какой-то страсти, такого-то порока; но существа живые, исполненные многих страстей, многих пороков; обстоятельства развивают перед зрителем их разнообразные и многосторонние характеры».
В основу разделения и сопоставительной характеристики Мольера и Шекспира положены два динамичных начала сценического и драматургического исскусства — характер и обстоятельства. Пушкин избрал для примера характер Скупого. «Скупой» у Мольера и Скупой у Шекспира («Венецианский купец»), как различны они на сцене! «У Мольера Скупой скуп — и только; у Шекспира Шейлок скуп, сметлив, мстителен, чадолюбив, остроумен». Далее Пушкин сопоставляет Тартюфа и Анджело («Мера за меру»). «У Мольера лицемер волочится за женою своего благодетеля, лицемеря; принимает имение под сохранение, лицемеря; спрашивает стакан воды, лицемеря…»
Шекспир был необходим Пушкину в его борьбе с теорией «подражания натуре», которой следовал классицизм не только в поэзии, но и в драматургии. Основой этой теории было знаменитое требование грех единств: единства времени, места и действия. Считалось правдоподобным на сцене только то, что соответствовало привычным представлениям о «течении времени» и «перемене места».
Для Пушкина театр — это самое условное из всех искусств. Поэтому требование правдоподобия казалось ему смешным педантизмом.
«Читая поэму, роман, мы часто можем забыться и полагать, что описываемое происшествие не есть вымысел, но истина. В оде, в элегии мы можем думать, что поэт изображал свои настоящие чувствования в настоящих обстоятельствах».
Но на сцене!
«В здании, разделенном на две части, из коих одна наполнена зрителями…».
Пушкин взглянул детскими глазами на сценическое устройство и понял, что внешнее правдоподобие здесь не имеет настоящего значения. И в этом отношении он был на стороне Шекспира, который, в отличие от Мольера, не выдерживал ни единства места, перенося действие с площади во дворец, а из дворца в «пустыню», ни единства времени, опуская между действиями целые годы.
«Если мы будем полагать правдоподобие в строгом соблюдении костюма, красок, времени и места, то и тут мы увидим, что величайшие драматургические писатели не повиновались сему правилу…».
Театр Пушкина был экспериментальным. Он мыслил как романтик, вступая в противоречие с правилами классицизма, и утверждал, что театр — самое «неправдоподобное искусство». И свой новый взгляд на театр он назвал «истинным романтизмом».
«Отказавшись добровольно от выгод, мне представляемых системою искусства, оправданной опытами, утвержденной привычкою, — пишет Пушкин, — я старался заменить сей чувствительный недостаток верным изображением лиц, времени, развитием исторических характеров и событий, — словом, написал трагедию истинно романтическую».