Стоит проследить, как раскрываются в романе взаимоотношения Онегина и Ленского. Вначале Пушкин говорит о том, как непрочны мотивы их дружбы:
Так люди (первый каюсь я)
От делать нечего друзья.
Представления Ленского о дружбе возвышенны, романтичны. Онегин смотрел на дружбу более трезво и холодно. Но вместе с тем Онегин противопоставляется себялюбивым эгоистам, почитающим «всех нулями, а единицами себя».
Несомненно, Онегин отличал Ленского не только от Петушковых и Буяновых, но и от своих великосветских друзей. Онегин очень скоро постиг особенности натуры Ленского и сумел умно, гуманно подойти к наивному, но благородному юноше.
Афоризм, завершающий раздумья Онегина, обличает в нем человека умного, наблюдательного и гуманного. Но всегда ли следовал Евгений тому, что выражено в этих размышлениях? Остановимся на диалогах Ленского и Онегина. Беседа друзей, начинающая главу, замечательна живой непринужденностью. В каждой реплике Ленского и Онегина видны их характеры. Речь Ленского полна высокопарных эмоций:
Я модный свет ваш ненавижу;
Милее мне домашний круг…
Речь Онегина проста и исполнена ленивой дружеской иронии:
Куда? Уж эти мне поэты!
Ах, слушай, Ленский; да нельзя ль
Ну что ж? ты едешь: очень жаль. Увидеть мне Филлиду эту. ..
Еще более характерна беседа друзей, возвращающихся от Лариных. Изъявляя свое желание быть представленным Лариным, Онегин мотивировал его тем, что ему хочется «увидеть … Филлиду эту», Т.е. любимую Ленского. Вполне естественно ожидать, что после встречи с ней он заговорит с Ленским о предмете его любви, выскажет свое мнение об Ольге. Конечно, влюбленный поэт не сомневался в том, что мнение это будет благоприятным. И вот друзья остались одни. Но Онегин молчит и зевает. Пенекии сам начинает с ним разговор. В его словах чувствуется беспокойное желание узнать мнение Онегина, хотя прямо задать вопрос об Ольге Владимир не решается. Его смущает рассеянность и некоторая угрюмость друга. Онегин так и не отвечает на скрытый вопрос друга и равнодушно говорит о том, что Владимира меньше всего интересует. В самом порядке предметов, которых касается Онегин, чувствуется холодная рассеянность, пренебрежение к Ольге, к чувствам Ленского и далее любопытная деталь: Онегин начинает все же разговор о сестрах, но первое имя, которое он упоминает, — Татьяна:
Скажи: которая Татьяна?
Но как же так? Онегин поехал для того, чтобы увидеть Ольгу, и даже не заметил, которая из сестер — Ольга, которая Татьяна. Это странно. Но в чем причина этой странности? Может быть, все дело в холодной рассеянности Онегина. Он был представлен во время визита и милой старушке Лариной, и ее дочерям, но не был достаточно внимателен, чтобы запомнить сразу, кого как зовут. Но при этом он отлично разобрался в сравнительных достоинствах сестер Лариных. Может быть, он спрашивает нарочно, чтобы позлить Пенского? Онегину достаточно беглого взгляда, чтобы оценить человека. Но интерес его к людям притуплен, верх постоянно берут рассеянность, холод, скука, хандра. И в состоянии этой хандры он, вряд ли с намерением, скорее просто подчиняясь чувству безотчетного раздражения, жестоко обижает своего восторженного друга.
«Неужто ты влюблен в меньшую?» В чертах у Ольги жизни нет».
Реакция Ленского вполне понятна:
Владимир сухо отвечал
И после во весь путь молчал.
Дальнейшая ссора с Ленским закономерна, она подготовлялась подобными столкновениями и неизбежно должна была вспыхнуть, так как «над любовью робкой, нежной» Онегин до рокового бала у Лариных не раз уже небрежно шутил.
Однако в V главе Пушкин рисует еще одну картину дружеской встречи Ленского и Онегина. В этой сцене всячески подчеркнута их дружба: она проявляется и в том, что Ленский открывает свое сердце перед Онегиным [«разговорился вновь про Ольгу»), и в обращениях Владимира к другу: «милый», «мой друг», «как ты мил».
Беседа Ленского и Онегина протекает в поэтической обстановке, и это подчеркивает прелесть дружеских бесед, душевной близости двух людей. Описание этой последней дружеской встречи Онегина и Ленского особенно подчеркивает трагизм надвигающихся событий. В VI главе автор показывает, что Онегин не выдержал испытания в дружбе, и произносит суд над своим героем. Его месть Ленскому на балу у Лариных — проявление того равнодушного, недоброго отношения к чувствам юноши, которое в менее резкой форме проявлялось уже и ранее.
Автор явно не сочувствует Онегину, называя его чудаком, употребляя грубоватые просторечия: надулся, взбесить. Осуждение героя дается в связи с предстоящей дуэлью:
… но Евгений
Наедине с своей душой
Был недоволен сам собой.
«И поделом», — замечает Пушкин.
Бесспорно, Онегина положительно характеризует то, что он способен к тайному суду над самим собой. Его мучит совесть, он обвиняет сам себя, детально разбирает, в чем именно был неправ. И кажется, что вот-вот Онегин бросится к Ленскому и протянет ему руку. Но не тут-то было. Упрекая себя, Онегин уже знает, что он будет стрелять в Ленского. Ни чувства дружбы, ни жалости к юноше, почти ребенку, ни просто мужества у Онегина не хватило. Больше всего его пугает, что «в это дело» вмешался старый дуэлист.
И Пушкин с горестной насмешкой и гневом вынужден признать духовный крах своего «доброго приятеля», не сумевшего стать выше светской черни:
И вот общественное мненье!
Пружина чести, наш кумир!
И вот на чем вертится мир!
Таким образом, Онегин в угоду этому общественному мнению принимает вызов от друга, которого сам же и оскорбил. Пушкин, говоря о своих героях, называет их по-разному: до начала дуэли: друг, приятель [«Звал друга Ленский на дуэль», «С приятелем стреляюсь я»), Но вот приближается развязка:
Враги стоят, потупя взор.
Враги! Давно ли друг от друга
Их жажда крови отвела?.
Далее автор называет Онегина и Ленского то врагами, то друзьями, как бы подчеркивая этим нелепость, дикость их вражды. Метод сопоставления, контраста, часто используемый Пушкиным в романе, блестяще применен в финале сцены дуэли для раскрытия трагедии «убийцы юного поэта».
Сравним слова, выразительно передающие чувства Онегина: «стиснув пистолет», «сражен», «с содроганьем отходит» с ремаркой «решил сосед», указывающей на полное спокойствие 3арецкого и безразличие по отношению к совершившемуся. Именно это страшное для Онегина восклицание навсегда запомнилось ему потому, что восклицание «старого дуэлиста» заставило Онегина в эту страшную минуту с особенной ясностью понять, что он совершил непоправимое преступление из страха перед такими ничтожествами, как Зарвцкий. И ни странствия по России, ни новые впечатления, ни любовь к Татьяне — ничто не помогло Онегину забыть убитого поэта.