Глубокое сочувствие к Евгению находим мы в «Медном всаднике»; авторская позиция по отношению к герою запечатлена здесь, в частности, многократно повторенным эпитетом «бедный». Знаменательно, что Пушкин, разрабатывая мотивировку «бунта» Евгения и воссоздавая его душевное состояние, первоначально написал: «Он оглушен был чудной внутренней тревогой» (окончательный вариант: «Ом оглушен был шумом внутренней тревоги»). Вот эта «чудная тревога» и рождала пушкинскую симпатию к своему герою.
Вступая в_др.единрк. с Всадником Медным, Евгений совершает подвиг, он отважно грозит самовластию будущим возмездием сразу после этого жизнь его раскалывается надвое — за мятежом, «преступлением» следует наказание. Грозный царь, возгорясь гневом, срывается с горы-пьедестала и устремляется за бунтовщиком. Бегущий от царского гнева Евгений
…слышит за собой —
Как будто грома грохотанье
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.
И, озарен луною бледной,
Простерши руку в вышине,
За ним несется Всадник Медный
На звонко-скачущем коне;
И во всю ночь безумец бедный,
Куда стопы ни обращал,
За ним повсюду Всадник Медный
С тяжелым топотом скакал.
Сцена преследования является продолжением сцены бунта: расправа самодержавия с мятежником есть завершающая часть бунта. Всадник Медный преследует («всю ночь»!), конечно же, не сумасшедшего, больного человека, но именно бунтовщика. Потому-то Пушкин и продолжает называть Евгения по-прежнему «безумцем бедным», а его отношение к расправе над мятежником подчеркнуто, в частности, и глубоко содержательной рифмой: «безумец бедный» — «Всадник Медный». В стихах, описывающих погоню мстительного и жестокого Всадника Медного, раскрыта бесчеловечность самодержавия. «Презрение к человечеству» всегда активно и жестоко; формула власти — беспощадно подавлять всякое проявление непокорства, всякий бунт.
Безумие как «неравный спор» Пушкин рассматривает здесь в двух аспектах — не может один человек своим отважным поступком что-либо изменить в государстве, не может мятежник и спастись от кары всемогущей власти. Потому-то акт бунта и показан как «безумие». Когда поэт писал эту часть поэмы, он не мог не думать и о собственном положении, о своих обязательствах перед Николаем.
Известно, что за мятежные настроения своей юности Пушкин поплатился ссылкой. В Михайловском он узнал о трагических событиях 14 декабря 1825 года. Друзья беспокоились за судьбу поэта. Плетнев, передавая просьбу Жуковского, просил Пушкина написать письмо с заверением, что он никогда не будет «играть словами», «которые противоречили бы какому-нибудь всеми принятому порядку». Такое письмо Жуковский мог бы довести до сведения царя, надеясь тем самым смягчить участь друга. Исполняя эту просьбу, Пушкин написал: «Каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню его про самого себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости».
Что же случилось с Евгением после страшной и роковой ночи бунта? Отвечая на этот вопрос, надо помнить, что мы имеем дело с символическим изображением всех событий этой ночи. Присмотримся, как Пушкин отвечает на этот вопрос:
И с той поры, когда случалось
Идти той площадью ему,
В его лице изображалось Смятенье.
К сердцу своему
Он прижимал поспешно руку,
Как бы его смиряя муку,
Картуз изношенный сымал,
Смущенных глаз не подымал
И шел сторонкой.
Произошло самое страшное — с вершины жизни, куда он был вознесен бунтом, Евгений оказался низвергнутым на ее дно. Если раньше, до наводнения, он жил, ни на что не жалуясь и ни о чем не задумываясь, принимая покорно все удары судьбы, то теперь, когда открылся виновник всех несчастий, которому он гордо бросил обвинение, надлежало жить смирившись, тая свое недовольство и ненависть, не смея высказать свои чувства и мысли. Сердце, обожженное огнем мятежа, по которому совсем недавно «пламень пробежал», теперь было объято мукой. Мука эта и убила Евгения, которому Пушкин до конца сочувствовал. Сообщая о его смерти, он писал: «У порога Нашли безумца моего…» Мука терзала и Пушкина. Она ежедневно усиливалась оттого, что все труднее и горше было исполнять данное обещание — не противоречить безумно общепринятому порядку…
Повесть об Евгении кончалась торжеством героя поэмы: Медный всадник победил, раздавил протестанта, мятежника. Но, как правильно отметил В. Я. Брюсов, «бедный безумец», поднявший голос против кумира, «внезапно почувствовал себя равным Медному всаднику», нашел в себе силы и смелость грозить «державцу полумира», и кумир, оставшийся стоять недвижно над возмущенною Невою, «в неколебимой вышине», не может с тем же презрением отнестись к угрозам «бедного безумца», он покидает свою «огражденную скалу» и всю ночь преследует безумца, только бы своим тяжелым топотом заглушить в нем мятеж души».