Каждому читателю «Капитанской дочки» очевидно, что, главное внимание Пушкина приковано к руководителю восстания Пугачеву. Создавая образ самозванца, Пушкин принципиально отказывается от предваряющей события обобщающей его характеристики. Пугачев входит в роман в ореоле тайны, поэтически. В вихре метели Гринев видит «что-то черное». «Должно быть, или волк или человек»,— пытается догадаться ямщик. Неизвестный из метели, выведя заблудившегося Гринева на дорогу, именуется «вожатым», «бродягой», который с хозяином умета ведет странный, «воровской разговор».
Второй раз Пугачев появляется в романе уже в образе государя. И опять он изображен со стороны — так, как он виделся народу: «Пугачев сидел в креслах на крыльце комендантского дома. На нем был красный казацкий кафтан, обшитый галунами. Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкающие глаза». Характер Пугачева строится динамически — в движении от «наружного» портрета к портрету глубоко психологическому, в нарастающем открытии читателю все новых и новых фактов его деятельности и прежде всего ого нравственной жизни. Узнавание Пугачева осуществляется как открытие его духовного обновления, обусловленного событиями восстания. Метаморфоза Пугачева; «бродяга» — «государь»; лукавый, плутоватый казак — мудрый народный вождь, деликатный человек, живущий трагически прекрасной жизнью,— наглядно вскрывала творческий характер народной борьбы за свободу. Еще раз на примере судьбы Пугачева подтверждался важнейший принцип пушкинского реализма: именно в борьбе, протесте против несправедливых или враждебных обстоятельств человек может реализовать себя как личность.
Первый важный разговор Пугачева с Гриневым происходит в Белогорской крепости после окончания «военного совета». Неожиданно для рассказчика Пугачев предлагает Гриневу служить ему с усердием. Зачем, спрашивается, понадобился Пугачеву Гринев? А ведь он искренен в своем предложении. Замысел Пугачева прояснится окончательно позже. Гринев, собравшись с духом, заявляет Пугачеву, что не может признать в нем государя, и предупреждает: «…кто бы ты ни был, ты шутишь опасную шутку».
Нет, не возмущается Пугачев, что Гринев не поверил ему, а, легко отмахнувшись от самозванства, сообщает доверительно собеседнику о своем замысле. Тут-то и открывается нам смелая, удалая, отважная личность русского человека, готового жизнью пожертвовать за свободу. «Ну, добро. А разве нет удачи удалому? Разве в старину Гришка Отрепьев не царствовал? Думай про меня что хочешь, а от меня не отставай. Какое тебе дело до прочего? Кто ни поп, тот батька…» И опять Пугачев зазывает Гринева к себе, великодушно обещая щедро наградить за верную службу:
«…Я тебя пожалую и в фельдмаршалы и в князья». Но Гринев тверд в своих убеждениях: «Я природный дворянин, я присягал государыне императрице: тебе служить не могу».
Пугачев проявляет милость и доброту — отпускает Гринева. На мы чувствуем, что отказ Гринева его огорчает…
Новые встречи с Пугачевым продолжают «странные приятельские» отношения дворянина с мятежником. Когда губернатор Оренбурга отказался помочь Гриневу выручить Машу Миронову, он дерзко решается ехать за помощью, за справедливостью к Пугачеву в слободу. Такова была первоначальная редакция одиннадцатой главы («Мятежная слобода»). По цензурным соображениям Пушкин отказался от этого плана и в новом варианте главы указал, что в ставку Пугачева Гринев попал случайно. Важно же то, что своз обращение к Пугачеву за помощью Гринев мотивировал для себя и эта мотивировка обусловливалась знанием морального кодекса своего «приятеля», выступившего защитником народа. Оттого он и просит Пугачева защитить «сироту», которую обижают в Белогорской крепости.
Красноречива реакция Пугачева: «Глаза у Пугачева засверкали. «Кто из моих людей смеет обижать сироту? — закричал он. — Будь он семи пядень во лбу, а от суда моего не уйдет. Говори: кто виноватый?»
Экспрессивно и эмоционально-убедительно характеризуется в этой сцене личность Пугачева, справедливая, гуманная политика народного государя. Узнав, что защищаемая Гриневым «сирота»— его невеста, Пугачев вновь возвращается к своей идее изменить жизнь Гринева к лучшему, сделать его счастливым, (предлагал же он пожаловать Гринева в фельдмаршалы и в князья!):
«Твоя невеста! — закричал Пугачев. — Что ж ты прежде не сказал? Да мы тебя женим и на свадьбе твоей попируем!»
Вся сцена разговора Пугачева с Гриневым в кибитке, когда они ехали выручать Машу Миронову, носит программный для понимания романа характер. Сам Пугачев, мудрый и смелый вождь восстания, признается, что предчувствует поражение поднятого бунта и свою казнь. В его признании заложена важнейшая идея, открытая и сформулированная Пушкиным еще в «Истории Пугачева»: народное восстание закономерно, по оно не приведет к желаемым результатам. Гринев сформулирует эту истину со своих, к тому же чисто эмпирических позиций:
«Не приведи бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».