Революцию Маяковский не просто принял: а восприял, выпестовал и «вынянчил» как закономерное возмездие за всех униженных и оскорбленных в прежнем мире, как путь к земному раю: О четырежды славься, благословенная!
Позицию футуристов в новом искусстве Маяковский утверждает как прямую апологию, даже всепрощение теории и практики большевиков и пролетариата в истории и политике. Чтобы подчеркнуть свою неразрывность с «четырежды благословенной» революцией, Маяковский организует сразу после государственного переворота большевиков в 1918 году группу «Комфут», что расшифровывал как «коммунистический футуризм». Поэт на добровольных началах, но очень деятельно сотрудничает в газете «Искусство коммуны», а после утверждения СССР Маяковский создает «Левый фронт искусств» (ЛЕФ), прообраз будущих советских «творческих союзов», куда вошли его единомышленники — Писатели и художники. Он издавал журналы «ЛЕФ», а затем более «левый» «Новый ЛЕФ». Поэт в это время исповедовал веру в сокрушение старого мира и построение невиданного царства справедливости и добра на земле. Правда, методы этого «строительства» были, честно говоря, похожи на стиль Петра Великого:
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой!
Клячу историю загоним.
Левой!…
На глазах у поэта «загнали» клячу истории, выбросили «мусор» старой культуры, патриархальную семью и царскую школу. Навсегда ликвидировали частную собственность, а Маяковского все это только радует. Проклятие миру наживы звучит смертным приговором:
Его не объехать,
не обойти,
Единственный выход — взорвать!
Стиль поэта намеренно груб, установки — идеально прямолинейны, тогда еще не умели «колебаться» в такт с линией партии. Художник-плакатист Маяковский броско оформляет каждую книжку и журнальную страницу:
Я всю свою звонкую силу поэта
тебе отдаю,
атакующий класс!
Шедеврами соцреализма навсегда стали поэмы Маяковского «150 ООО ООО», «Владимир Ильич Ленин», «Хорошо!». Если и останутся в живой памяти истории поэты и художники «социальной» революции, так это русский поэт-авангардист Маяковский и французский кинематографист Жан-Люк Годар. Эпатирующий экран Годара каждым кадром от начала до конца фильма держит в напряжении, а звенящая строфа Маяковского не позволяет оторваться от бумаги. Так завораживает поэтика разрушения, подспудно скрытая в каждом из нас. Было бы неосторожно отмахиваться от деструктивного направления в искусстве. Любое разрушение подготавливает почву для будущего строительства. А что там возведут потомки — храм или крематорий, их уже не интересует. Они — гении мимолетной стихии, они оседлали взрыв, а взрыв всегда длится доли секунды. Даже вселенский «пер- вовзрыв», породивший нашу Галактику, как говорят физики.
