«…Я теперь пишу не роман, а роман в стихах — дьявольская разница», — писал А. С. Пушкин Вяземскому о «Евгении Онегине». Разница, действительно, «дьявольская». В романе в стихах лирическое и эпическое равноправны, здесь автор не обязан ограничиваться лишь развитием сюжетной линии, он может свободно переходить от повествования к лирическому отступлению.
Большинство авторских отступлений в романе — ли-рико-философские. В них, насыщенных разнообразными жизненными впечатлениями, наблюдениями, родственными и горестными «заметками жизни», читателю открывается духовный мир Автора, многое повидавшего и испытавшего всё, из чего складывается жизнь человека: сильные, возвышенные чувства и холод сомнений и разочарований, сладостные муки любви и творчества и тягостную тоску житейской суеты. Автор предстает перед нами как философ, узнавший много печальной правды о людях, но не переставший их любить. Он размышляет о времени:
Ужель мне скоро тридцать лет?
…Так, полдень мой настал, и нужно
Мне в том сознаться, вижу я.
Но так и быть: простимся дружно,
О юность лёгкая моя!
Автор остро чувствует смену возрастов: молодость и зрелость — сквозные темы его размышлений. В некоторых лирических отступлениях присутствует тема смены поколений:
Так наше ветреное племя
Растёт, волнуется, кипит
И к гробу прадедов теснит.
Придёт, придёт и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
Эти строки чем-то похожи на стихотворения «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» и «…Вновь я посетил…». Вообще многие авторские отступления перекликаются с пушкинской лирикой. Так, строки, посвящённые свободе, можно сравнить с элегией «К морю» (1824), а мотив гармонии в «Евгении Онегине» соотносится с подобным мотивом в стихотворении «Пора, мой друг, пора!..» (1834). В лирических отступлениях Автор поднимает и тему поэтической славы; поэт желает, чтобы после его смерти о нём, «как верный друг, напомнил хоть единый звук»:
Без неприметного следа
Мне было б грустно свет оставить…
Рассуждает Автор и о вдохновении («А ты, младое вдохновенье, // Волнуй моё воображенье»), и о любви («Любви все возрасты покорны; // Но юным, девственным сердцам //её порывы благотворны, // Как бури вешние полям…»).
Некоторые отступления проникнутые духом литературной полемики. В обширном авторском монологе в третьей главе дается ироническая «историко-литературная» справка о том, как было принято изображать героя «романа на старый лад». По стилю повествования можно догадаться, что Пушкин недоволен прежними литературными штампами, что в своём произведении он старается оттолкнутся от былых стереотипов, создавая не идеального героя, «восторженного», «неправедно гонимого» и готового в любую минуту пожертвовать собой, а, скорее, образ человека, обладающего сложным характером, имеющего свои достоинства и свои недостатки, такого человека, который мог бы реально существовать в мире.
В некоторых отступлениях Автор включается в споры о русском литературном языке, подчёркивая верность «карамзинистским» идеалам юности, полемизирует с «критиком строгим» (В. К. Кюхельбекером) о торжественной оде и унылой элегии, а также косвенно вступает в споры с Вяземским и Баратынским о зимнем пейзаже в русской поэзии. Такие литературно-полемические отступления помогают определить позицию Автора как человека, имеющего прямое отношение к искусству словесности.
В ряде отступлений Автор иронизирует, а иногда и откровенно высмеивает чуждые ему представления о жизни. Так, в IV главе он рассуждает о «любовной науке» («Чем меньше женщину мы любим, // Тем легче нравимся мы ей…»), о формализме отношений между родственниками («Мы их обязаны ласкать, // любить, душевно уважать…»), о любви к самому себе, в VIII — о «правильной» жизни («Блажен, кто смолоду был молод, // Блажен, кто вовремя созрел…»). Пошлость и лицемерие, зависть и недоброжелательность, душевная лень и разврат, замаскированные светской благовоспитанностью, — вот основные объекты иронии Автора. Он, в отличие от «достопочтенных читателей» из светской толпы, не сомневается в подлинных жизненных ценностях и духовных качествах людей. Он верен свободе, дружбе, любви, чести, ищет в людях душевной искренности и простоты.
Многие авторские отступления посвящены природе: в своём романе Пушкин представляет все времена года:
Зима!.. Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь…
…Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года…
…Но наше северное лето,
Карикатура южных зим…
…Уж небо осенью дышало…
Картины природы дают читателю временную перспективу, пейзаж как бы подчёркивает ход действия.
По лирическим отступлениям можно проследить все этапы биографии Автора. Он вспоминает о своей беспечной жизни в Лицее («В те дни, когда в садах Лицея // Я безмятежно процветал…»), о пребывании в Петербурге («Онегин, добрый мой приятель, // Родился на брегах Невы… // …Там некогда гулял и я…»), о южной ссылке («Я помню море пред грозою…») и о ссылке в Михайлов-ское («Но я плоды своих мечтаний // И гармонических затей // Читаю только старой няне…»).
В романе «Евгений Онегин» авторские отступления выполняют самые различные функции. Описывая в I главе день Онегина, говоря о том, что «молодой повеса» «полетел к театру», Автор сам вспоминает о своих театральных впечатлениях и рисует правдоподобную картину жизни русского театра. Он называет имена конкретных людей, даёт им очень меткие характеристики. Так, Княжнин получил эпитет «переимчивый», связанный с упрёками в заимствовании сюжетов их репертуара французского театра. Шаховской назван «колким» из-за его мнения о том, что комедия должна быть злой, выводящий на сцене карикатурные образы современников. Это лирическое отступление играет сразу две роли: с одной стороны, даёт своеобразную историческую справку о русском театре, с другой, — заполняет тот промежуток времени, когда Онегин находится в пути. Вообще многие авторские отступления помогают созданию «монтажной композиции», являются связующими звеньями между разными эпизодами. Часто лирическое отступление заканчивает или начинает главу. Подробно рассказав в I главе об образовании и воспитании Онегина, Пушкин в конце отступает от сюжета и объясняет читателю разницу между ним и его героем. Затем Автор благословляет только что начатое произведение:
Иди же к невским берегам,
Новорождённое творенье,
И заслужи мне славы дань:
Кривые толки, шум и брань!
Восьмую главу начинают пушкинские воспоминания о лицейском времени, обо всем, что вдохновляло его в то время. Когда же Автор возвращается к повествованию» выясняется, что на страницах романа он уже два года не виделся с Онегиным.
Лирические отступления очень часто появляются перед кульминационными моментами действия, как бы заставляя читателя, ожидающего дальнейшего развития событий, находиться в постоянном напряжении. Например» авторские монологи можно найти перед объяснением Татьяны и Онегина, перед сном Татьяны и перед дуэлью.
Лирические отступления используются Автором также для того, чтобы читатель лучше понял сущность героев. Так, Татьяну Ларину он противопоставил светским красавицам, «недоступным», «холодным», «неумолимым», «неподкупным» и «непостижимым для ума».
Таким образом, являясь неотъемлемой частью романа, авторские отступления не только вводят в его мир всё новые и новые пласты «реальности», не только окружают его плотной дымкой литературных, политических и философических ассоциаций, но и создают уникальный образ Автора — посредника между условным пространством, в котором живут герои, и настоящим миром, в котором живёт читатель.