Лозунг итальянского «комсомола» 60-х годов «Коммунизм и любовь!» был явно заимствован у раннего Маяковского, утверждавшего, что «любовь — это сердце всего». Уже в ранних бунтарских стихах и поэмах Владимира Владимировича Маяковского значительное место занимает любовная или лирическая тема: «Любовь мою, как апостол во время оно, по тысяче тысяч разнесу дорог». Любовь «вымучивает душу» страдающего одинокого поэта. Он задается страстным вопросом о «коммунистическом далеке»:
Будет любовь или нет?
Какая —
Большая или крошечная?
До революции Маяковский форсировал свой поэтический голос до крика. Он не хотел докричаться до глухих душ, а стремился перекричать полнокровный оркестр поэзии «серебряного века», играя на «флейте-позвоночнике» или «флейте водосточных труб», однако не на барабане (лирика все-таки):
Любовь! Только в моем
воспаленном мозгу была ты!
Маяковский использует воинственно изломанный, грубый, стилистически сниженный язык, контрастно оттеняющий традиционные поэтические образы -«любовь на скрипки ложите…» Он внутренне против тех:
Которым плевать на все…
И барышню,
и любовь,
и цветочек под росами.
И вместе с тем его лирический герой, эпатирующий обывателя чуть ли не хамской резкостью, нарочитой ломкой языка, остается романтиком, одиноким, нежным, страдающим, чувствующим ценность «мельчайшей пылинки живого»:
Или за любовной блажью
не видать угрозу вражью?
Это было очень похоже на то, как советским командирам запрещали носить обручальные кольца — якобы это отрицательно влияло на боеготовность Красной Армии. В 1915 году Маяковский познакомился с замужней дамой Лилей Брик, которая надолго заняла центральное место в его личной жизни:
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Из своих отношений поэт-футурист и его возлюбленная стремились построить модель новой семьи, свободной от ревности, предрассудков, традиционных принципов отношений женщины и мужчины в «буржуазном» обществе. С именем Брик связаны многие произведения поэта, интимная интонация окрашивает обращенные к ней письма Маяковского:
Я не за семью.
В огне
и дыме синем
выгори
и этого старья кусок.
Понятно, что поэт за «революционную любовь», которая была так близка по духу бывшему итальянскому комсомолу и «сексуальной революции» 70-х годов 20-го века.
Заявляя в 20-е годы, что «теперь не время любовных ляс», поэт, тем не менее, сохраняет верность теме (появляются лирические стихотворения, поэма «Про это»), которая достигает трагически надрывного звучания в последних строках Маяковского — «В письме товарищу Кострову…»:
Не поймать
меня
на дряни,
на прохожей
паре чувств.
Я ж
навек
любовью ранен —
еле-еле волочусь.
«Любовь человеческая, простая» не удержала поэта в этой жизни, он покончил с ней счеты самоубийством, что и по сей день является предметом многих спекуляций: невероятно, чтобы такой яростный сторонник коммунизма вдруг разочаровался в «социалистической действительности» путь даже уродливого Советского Союза. Хотя поэтическая фраза «Я хочу быть понят моей страной» не зря ведь вырвалась из-под пера Маяковского. Наверняка причиной смерти стали жизненные, главным образом любовные, неурядицы.
