Некоторые скажут, это ли не парадокс — лирика Маяковского? Поэт борьбы и вневременных стихий, преобразователь времени не может тратить пыл души на мелочное чувствование. Мне кажется, что я ошиблась бы, если согласилась с такой постановкой вопроса. Отвечу, перефразируя самого Владимира Владимировича Маяковского: «Любовная лирика — это сердце всего поэтического творчества».
Возможно, я все-таки ошибаюсь, но мне кажется, что если бы даже Маяковский не создал ничего, кроме поэм «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Про это», «Люблю» и лирических стихотворных строк, посвященных любимым женщинам, он и тогда бы вошел в классику русской литературы и занял бы там вполне достойное место. А стихи «гражданского звучания» останутся историкам.
О творчестве Маяковского можно долго спорить. Я даже допускаю, что его можно любить или не любить совсем. Но к Маяковскому нельзя относиться равнодушно! Позволю себе не согласиться с Мариной Цветаевой, которая как-то в своих воспоминаниях назвала Маяковского «поэтом масс». Может быть, в основном это и правда. Но в потайных уголках своей души Маяковский не может быть понятен всем (и это мое твердое убеждение!). Его поэзия очень личная, она способствует углубленному размышлению наедине с собой. Это не поэзия ради поэзии! Это душа! Душа нежная и ранимая, как у всякого мужественного человека, настоящего мужчины. И так же, как душу невозможно искусственно отделить от тела, так и лирику Маяковского нельзя рассматривать отдельно от личности автора. Он говорил о себе: «…я только стих, я только душа…», а о любви выражался недвусмысленно:
Не смоют любовь
ни ссоры,
ни версты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих стоперстный,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!»
Была в жизни Владимира Владимировича Маяковского та самая роковая любовь, которую встречает в своей судьбе каждый мужчина. А если не встречает, значит — перед нами не настоящий поэт и тем более не настоящий мужчина. Этой женщине Владимир Маяковский сделал предложение за считанные минуты до рокового выстрела, убившего его. Вероника Полонская — так звали последнюю и самую яркую любовь Маяковского.
Молодая актриса МХАТа, она была женой знаменитого актера Михаила Яншина, известного не менее самого Маяковского. Тот и другой были полной противоположностью друг друга. Яншин — мягкий увалень с тихим голосом, Маяковский — громогласный трибун, словно рожденный для того, чтобы ему поставили памятник на площади его имени.
С Вероникой Полонской Маяковский познакомился за два года до самоубийства. Маяковский, и это не секрет, любил красивых женщин (а кто нас не любит, красивых?). Об этом Полонская вспоминает так: «Тогда, пожалуй, у меня был самый сильный период любви и влюбленности в него… Если бы тогда он предложил бы мне быть с ним совсем, я была бы счастлива». Но что-то помешало их счастью. Наверное, виновата была преждевременная творческая «осень» Маяковского.
По свидетельству современников, в последние годы Маяковский очень изменился. Деликатность и предупредительность в обращении со своей возлюбленной стали чередоваться со сценами ревности. Перемены настроения стали резки и неожиданны. Как вспоминала В. Полонская: «Я не помню Маяковского ровным, спокойным; или он был искрящийся, шумный, веселый, или мрачный, молчаливый».
К концу жизни поэт разочаровался в «советском строительстве». Он не был против политики партии, но считал, что оно идет недостаточно быстрыми темпами. Недостаточно резко расправляются с врагами и приспособленцами. Ему бы подождать с самоубийством лет пять — крутой стиль сталинского руководства поэту наверняка пришелся бы по душе.
А в самом начале рутины неопределенности конца 20-х годов прошлого века Маяковский с каждым днем делался все раздражительнее, требовал частых свиданий и, в конце концов, даже настаивал, чтобы Полонская бросила театр и мужа. Полонская категорически отказалась. «Часто он не мог владеть собой при посторонних, уводил меня объясняться. Если происходила какая-нибудь ссора, он должен был выяснить все немедленно. Был мрачен, молчалив, нетерпим», — вспоминает В. Полонская.
В день трагической гибели 14 апреля Маяковский требовал решить, наконец, все вопросы немедленно, грозил не отпустить По- донскую в театр, закрывал комнату на ключ. Вероника Витольдовна описывает это так: «…Вл. Вл. быстро заходил по комнате. Почти бегал. Требовал, чтобы я с этой же минуты осталась с ним здесь, в этой комнате… Я ответила, что люблю его, буду с ним, но не могу остаться здесь сейчас… я пойду на репетицию, потом домой, скажу все… и вечером перееду к нему совсем».
Полонская ушла. Маяковский отказался ее проводить, только дал двадцать рублей на такси. Но едва она притворила дверь, как раздался выстрел. Какое-то время (ей показалось, что целую вечность), она боялась войти в квартиру… Она застала его еще живым, он еще пытался поднять голову, но глаза уже были безжизненны.
Человек, добровольно уходящий из жизни, уносит с Собой тайну. Никакие объяснения (в том числе и его записки), не в силах проникнуть в эту тайну. Что явилось истинной причиной самоубийства? На этот вопрос, не может быть, на мой взгляд, однозначного ответа. За пять лет до этого Маяковский резко осуждал Есенина за самоубийство. А за два дня до трагического выстрела в Лубянском проезде, Маяковский писал:
Как говорят —
«инциндент исперчен»,
Любовная лодка
разбилась о быт.
Я с жизнью в расчете
и не к чему перечень
Взаимных болей,
бед
и обид.
(Счастливо оставаться.
Владимир Маяковский.)
Вот такой может быть настоящая любовь. Так поступает настоящий мужчина. Он навсегда остался в нашей памяти молодым, напористым и очень красивым. А его любовная лирика жива и по сей день глубиной и силой поэтического чувства.
