Для многих Маяковский прежде всего поэт эпико¬публицистического склада, певец нового мира, славящий Отечество, «которое есть, но трижды, которое будет». Но есть и еще одна сторона поэзии Маяковского. Он пе¬вец любви, «громады любви», как говорил сам.
Говорить о любовной лирике Маяковского — это зна¬чит говорить в первую очередь о поэме «Про это». Еще в дооктябрьское время он заявил о себе не только как певец революционного протеста, ненависти к старому миру, но и как поэт обновленной в социальных катаклиз¬мах «вселенской любви». Тема любви — одна из фун¬даментальных в творчестве Маяковского. Она просле¬живается в поэмах «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Человек», в послеоктябрьском творчестве в поэмах «Люблю» и «Про это», в стихотворениях конца двадцатых годов «Письмо товарищу Кострову из Пари¬жа о сущности любви» и «Письмо Татьяне Яковлевой».
Тема любви долгое время воспринималась как не заслу¬живающая внимания. Но без нее не могло быть святой тревоги за судьбу человека в поэме Блока «Двенадцать», а «державный шаг апостолов» нового мира многое бы утратил в своей гуманистической сущности. Без темы любви многое бы утратила и поэзия Маяковского как в духовно-нравственном, так и в художественном, эсте¬тическом отношении. Во вступлении к поэме «Про это», говоря о постоянной новизне и жизненной актуальности темы любви, «перепетой не раз и не пять», Маяковский подчеркивает ее нравственно-эстетическую и социаль¬ную значимость и общечеловеческий характер:
Эта тема
сейчас
и молитвой у Будды и у негра вострит на хозяев нож.
Если Марс,
и на нем хоть один сердцелюдый,
то и он
сейчас
скрипит
про то ж.
Завершая вступление, поэт так писал о значимости для него любви:
Это хитрая тема!
Нырнет под события, в тайниках инстинктов готовясь к прыжку, и как будто ярясь
— посмели забыть ее! —
затрясет;
посыплются души из шкур.
Эта тема ко мне заявилась гневная:
Приказала:
— Подать
дней удила! —
Посмотрела, скривясъ, в мое ежедневное
и грозой раскидала людей и дела.
Эта тема пришла,
остальные оттерла
И одна
безраздельно стала близка.
В поэме Маяковского любовь предстает как чувст¬во, изначально и навечно присущее человеческому ес¬теству, данное от природы, истоки которого глубоко скрыты в «тайниках инстинктов». Оно далеко не всегда готово следовать за доводами разума или какими-либо социально-политическими предписаниями. Наоборот, может взбунтоваться против любой регламентации, особенно если его долго сдерживать. Поэт говорит о своем зеркальном двойнике, охваченном чувством рев¬ности, неразделенной любви:
Возьми и пиши ему ВЦИК циркуляры!
Пойди — эту правильность с Эрфуртской
сверь!
Сквозь первое горе
бессмысленный,
ярый,
мозг поборов,
проскребается зверь.
Этот зверь — медведь. Он является выражением естественно-природного начала человека, которое Ма¬яковский постоянно стремится обуздать силой разума и социально-преобразующего деяния. Взаимоотноше¬ния между разумным, созданным человеческим интел¬лектом, и природным в творчестве поэта заслуживает особого рассмотрения. Мир природы в нем не получил широкого отражения. Вместе с тем после поэмы «Про это» Маяковский гармонию, совершенство, истину и красоту стал искать именно здесь. В стихотворении «Тамара и Демон» река Терек, неоднократно воспетая поэтами, сначала воспринимается как нечто хаотичное и необузданное, но уже в следующих строчках певец признается:
Хочу отвернуть
заносчивый нос
и чувствую:
стыну на грани я,
овладевает
мною
гипноз,
воды
и пены играние.
Вот башня,
револьвером
небу к виску,
разит
красотою нетроганной.
Поди,
подчини ее
преду искусств —
Петру Семенычу
Когану.
Природа, как и чувство любви, не может быть жес¬токо регламентированной и во всем подчиненной ка¬ким-то чисто рассудочным установлениям. Но при всей своей непредсказуемости и стихийности она может быть источником красоты и гармонии.
Личная трагедия в стихах Маяковского часто уравновешивается восприятием природы во всем ее вселенском масштабе, физически и духовно-нрав¬ственным ощущением слитности с мирозданьем. В поэме «Про это» природное естество человека про¬является тогда, когда во время телефонного разго¬вора с любимой женщиной, который изображается как «смертельной любви поединок», лирический герой, охваченный ревностью, начинает ощущать,
поэтами, сначала воспринимается как нечто хаотичное и необузданное, но уже в следующих строчках певец признается:
Хочу отвернуть
заносчивый нос
и чувствую:
стыну на грани я,
овладевает
мною
гипноз,
воды
и пены играние.
Вот башня,
револьвером
небу к виску,
разит
красотою нетроганной.
Поди,
подчини ее
преду искусств —
Петру Семенычу
Когану.
Природа, как и чувство любви, не может быть жес¬токо регламентированной и во всем подчиненной ка¬ким-то чисто рассудочным установлениям. Но при всей своей непредсказуемости и стихийности она может быть источником красоты и гармонии.
Личная трагедия в стихах Маяковского часто уравновешивается восприятием природы во всем ее вселенском масштабе, физически и духовно-нрав¬ственным ощущением слитности с мирозданьем. В поэме «Про это» природное естество человека про¬является тогда, когда во время телефонного разго¬вора с любимой женщиной, который изображается как «смертельной любви поединок», лирический герой, охваченный ревностью, начинает ощущать, как в нем самом, «мозг поборов, проскребается зверь».
Исконное чувство любви, развиваясь, обретает со¬циально-психологический смысл и духовно-нравствен¬ные свойства, оставаясь вместе с тем во всех случаях страстью, направленной к объединению человека с че¬ловеком и людей с жизнью, с миром, со вселенной. Идеал любви, к которому устремляется лирический ге¬рой, — общечеловеческий, желанный для всех. Но по¬ка он не обрел всеобщности, возможной только в гря¬дущем. Разрешение проблем человеческого счастья Маяковский относит в далекое будущее. Трагедийная острота не может быть, по мнению поэта, причиной са¬моубийства: «Я не доставлю радости видеть, что сам от заряда стих. За мной не скоро потянете об упокой его душу таланте». Свой оптимизм поэт основывал на воз¬можности «долюбить» в будущем «недолюбленное ны¬не». «Вера», «Надежда», «Любовь» — этими словами Маяковский озаглавил разделы третьей части поэмы. В разделе «Любовь», завершающем всю поэму, автор, обращаясь к будущему, мечтал:
Чтоб не было любви — служанки замужеств,
похоти,
хлебов.
Постели прокляв,
встав с лежанки, чтоб всей вселенной шла любовь.
Чтоб день,
который горем старящ, не христарадничать, моля.
Чтоб вся
на первый крик:
— Товарищ! —
оборачивалась земля.
Чтоб жить
не в жертву дома дырам.
Чтоб мог
в родне
отныне
стать
отец
по крайней мере миром,
землей по крайней мере — мать.
Сосредоточенность на внутреннем мире человека, его любовных переживаниях углубила и усложнила представление Маяковского не только о взаимосвязях личного и общего, субъективного и объективного, но и о взаимосвязи пространств и времени, настоящего, прошлого и будущего. Он был певцом стремительного бега времени.
В своей поэме «Про это» Маяковский показал ду¬ховно-нравственное преображение человека революци¬онной эпохи через великое чувство любви. «Чтоб всей вселенной шла любовь» — без этого высокого идеала, завещанного «товарищам потомкам», трудно предста¬вить вечно живого Маяковского, его величие как чело¬века и поэта.
