Лирика А. С. Пушкина всеохватна, за свою короткую жизнь он сумел раскрыться во многих важных темах (в теме любви, дружбы, свободы, в теме поколений). Однако чаще в его стихотворениях переплетаются несколько тем и мотивов, каждый из них привносит в произведение своё, что делает его неповторимым и своеобразным. Так, мотив бури и покоя, являясь сквозным, проходит через всё творчество поэта. Использование этого мотива не новаторство А. С. Пушкина, он взят поэтом из романтической лирики предшественников, однако Пушкин переосмысляет мотив бури и покоя по-своему.
Петербургский период (1817-1820) был для поэта временем активного участия в общественно-политической жизни страны, вступлением в мир больших социальных идей, споров о политике и религии, посещения тайного союза декабристов, дружбы с Рылеевым, Чаадаевым. Наиболее важные вопросы, волновавшие Пушкина в тот период (социальная и политическая несвобода многих людей, деспотичность самодержавно-крепостнической системы управления), нашли своё отражение в оде «Вольность», написанной в 1877 году. В этом произведении Пушкин настаивал на необходимости закона и просвещения, как основы спокойствия в народе; покой в оде «Вольность» — это олицетворение народного довольства, понимающего, что закон «властителя» распространяется на всех равно:
И станут вечной стражей трона
Народов вольность и покой.
При справедливом правлении «тирану» нечего опасаться народного гнева, мятежей — «волнений бурь народных» («Наполеон»).
В этот же период написаны и элегические стихотворения, где Пушкин подчёркнуто близок к романтическому мировоззрению и стилю. В первой части элегии «Деревня» поэт говорит, что он покинул «порочный двор Цирцей», чтобы предаться «творческим думам» в уединённом мире, «пустынном уголке». Он предпочитает спокойную жизнь деревни «роскошным пирам», забавам и заблуждениям городской суетной жизни. Важно, что деревня— «приют спокойствия». Это слово, однокорен-ное «покою», символизирует внутреннюю гармонию, цельность, душевное отдохновение.
Позже в стихотворениях южной ссылки будет проведена резкая грань между петербургскими годами, наполненными дружеским общением, пирами, радостями любви, и новой жизнью «под бурями судьбы жестокой», «вдали друзей вольнолюбивых».
Пушкин в период южной ссылки (1820-1824) поэт-романтик, ведущее положение в «южной» лирике заняли романтические жанры: элегия и дружеское стихотворное послание. Часто возникали параллели со знаменитыми опальными поэтами (Овидием, Баратынским), ибо настоящее казалось ссыльному поэту бесприютным, унылым и неопределённым.
В элегии 1820 года «Погасло дневное светило…» ясно чувствуется сравнение жизни нынешней с жизнью минувшей. Он вспоминает «туманную родину», где «рано в бурях отцвела // …потерянная младость». Здесь образ бури символизирует суетную земную жизнь, ради которой поэт «жертвовал» «покоем, славою, свободой и душой».
Для лирики романтиков свойственно изображение природы как идеала, к которому стремится поэт, в связи с этим не случайно частое использование образов бушующего океана, неспокойного моря. Как правило, водные стихии — аллегории душевных метаний самого поэта. Так, в стихотворении 1823 года «Кто, волны, вас остановил…» Пушкин находит много общего между волнами, чей «поток мятежный» кто-то в «пруд безмолвный и дремучий» «обратил», и собой, заточённым в «тюрьму» и обречённым на бездействие:
Чей жезл волшебный поразил
Во мне надежду, скорбь и радость
И душу бурную и младость
Дремотой лени усыпил?
Призыв водам «взыграть» схож со строками стихотворения «Погасло дневное светило…», рефреном звучащим в произведении:
Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
О неразрывной связи океана и души поэта Пушкина говорит в стихотворении «Завидую тебе, питомец моря смелый…» (1823), он утверждает, что сердца поэта и «свободного океана» «единой страстностью полны».
Прощанием с романтическим направлением в литературе можно считать стихотворение 1824 года «К морю». Как и в предыдущих произведениях романтической направленности, буря здесь олицетворяет волнующуюся, бушующую стихию, покой же — незыблемость глади моря. Однако море, символизирующее любую природную и человеческую стихию, вызывает ассоциации и со «стихиями» общественной жизни: народные «бури», восстания. Далее Пушкин проводит параллель между безграничным своенравным морем-жизнью и кумирами, Наполеоном и Байроном, сравнивая Байрона с океаном, он говорит:
Твой образ был на нём означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем неукротим.
Сожалеет, что «вслед» за Наполеоном, «как бури шум», сей «властитель дум» «почил». Используя образ бури, поэт сопоставляет внутренний мир человека и явления, происходящие в природе, причём буря — не всегда олицетворение неспокойного моря, буря также символизирует метель, зимнее природное явление. Так, в стихотворении «Зимний вечер» (1825) Пушкин ярко рисует бурю, от которой становится жутко:
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя.
То, как зверь, она завоет,
То заплачет, как дитя…
Читатель словно слышит «бури завыванье», шорох соломы по «кровле обветшалой». В этом произведении бурю можно также рассматривать и в качестве предвестника чего-то ужасного, подсознательно волнующего автора, в таком контексте можно говорить о связи образа бури данного стихотворения с главой повести «Капитанская дочка» «Вожатый».
Если в «Зимнем вечере» природа неспокойна, она бушует и неистовствует, то в «Анчаре» (1828) поэт показывает размеренность, неподвижность природы, противопоставляя неспешности и покою окружающего мира движение зла в человеческих отношениях. В последующие годы Пушкин, развивая тему торжественного покоя природы, в стихотворении 1829 года «Брожу ли я вдоль улиц шумных…» сделает акцент на равнодушии природы, «сияющей» «вечною красою», уверяя, что величие окружающего мира именно в его покое и умиротворенности, причём Пушкин на протяжении всего творчества утверждает равнодушие не только природы, но и необходимость спокойствия поэта, например, в стихотворении «Поэту» 1830 года. В нём говорится, что поэт — выше толпы, поэт должен осознавать своё превосходство над ней: «ты сам свой высший суд», какова бы ни была реакция «толпы холодной», поэт должен остаться «твёрд, спокоен и угрюм». Таким образом, в этом стихотворении, перекликающимся с «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», в котором сказано «Хвалу и клевету приемли равнодушно» о некоем олимпийском покое поэта.
Если позиция поэта-творца должна быть неизменно «твёрдой» и «спокойной», ибо в таком покое рождается творчество, то сам процесс творения ассоциируется у А. С. Пушкина с хаотичным движением мыслей, своего рода «бурей» сознания («Осень»), такая буря близка автору, ибо это плодотворное, создающее волнение, «стесняющее грудь».
В последние годы жизни Пушкин обратится к вечному, общечеловеческому, об этом свидетельствует философская лирика поэта 1834-1836 годов. Так, в стихотворении 1834 года «Пора, мой друг, пора!» покой прежде всего воспринимается поэтом как высшая благодать, истинная душевная гармония, сердце лирического героя «просит покоя», ибо «на свете счастья нет, но есть покой и воля». Избавиться от суетной погони за счастьем, обрести «покой и волю» «усталый раб» надеется в «обители дальней трудов и чистых кег».
В стихотворении этого же года «Я возмужал среди печальных бурь…» поэт с высоты прожитых лет оценивает минувшие «безумные» годы своей жизни, именно олицетворением прошлых лет является образ «печальных», «мрачных бурь». Минувшие годы, которые поэт сравнивает с «мутным потоком», — это жизнь, определённая А. С. Пушкиным в стихотворении «Стихи, сочиненные ночью во время бессоницы» как «мышья беготня», которая прошла в «заботах суетного света» («Поэт»), «томя» поэта своим «однозвучным шумом» и «тоскою» («Дар напрасный, дар случайный…»). Таким образом, в поздних произведениях А. С. Пушкина мы видим человека, стремящегося к покою, не приемлющего «мятежные порывы» бури земной жизни.
Мотив бури и покоя рассматривается А. С. Пушкиным на протяжении всего его поэтического творчества, причём на различных этапах по-разному: в начале творческого пути покой ассоциировался у поэта с понятиями «закон», «Просвещение», а потому он приветствовался А. С. Пушкиным; в романтический же период покой стал для Пушкина-романтика символом рабства, неволи, поэтому чаяния поэта связывались с «бурей», олицетворявшей свободу; в поздний период творчества перед нами умудрённый опытом поэт, в покое ищущий духовное равновесие, возможность творить. Таким образом, будучи центральным, мотив бури и покоя нашёл своё отражение не только в лирике Пушкина, но и в его прозе («Капитанская дочка»), и в романе в стихах «Евгении Онегине».