«Венок на далекую могилу, или Русский пароль в изгнании», г- так назвал автор-составитель предисловие к книге, взяв в качестве эпиграфа слова В. Ф. Ходасевича. Поэт произнес их при прощании с Петроградом и Россией в 1921 году: «Это мы уславливаемся, каким именем нам аукаться, как нам перекликаться в надвигающемся мраке». Пушкин стал этим именем, русским паролем, культурным знаменем, объединяющим людей, оказавшихся на чужбине в сложных условиях, включая и весьма нелицеприятные (вплоть до распрей) взаимоотношения.
Предисловие книги знакомит читателя с тем, с каким размахом отмечался русским зарубежьем пушкинский юбилей в 1937 году, когда исполнилось сто лет со дня смерти поэта. Центром праздничных событий на долгие месяцы стал Париж. Торжества продолжались с 3 февраля фактически до конца года по всему свету. Красочно, но с долей некоторой иронии описаны парижские празднования в стихотворении А. П. Школяровского (под псевдонимом Дон- Аминадо): «Дождь был. Слякоть. Гололедица».
Однодневная газета «Пушкин» от 3 февраля 1937 года, в создании которой приняли участие многие знаменитые писатели и мыслители, цвет эмиграции (М. Алданов, К.Бальмонт, И. Бунин, Б. Зайцев, П. Струве, М. Цветаева и др.), опубликована в России в 1992 году (Русский рубеж. Приложение к «Литературной России», №5).
Празднование юбилея объединило эмигрантов разных взглядов и направлений — от монархистов до социалистов. Отмечается также, что 1937 год — вершинный на ниве зарубежного пушкиноведения. Работа в этой области не прекращалась ни до, ни после юбилея. Начиная с 1925 года в разных местах рассеяния русской эмиграции традиционным стал «День русской культуры», приуроченный ко дню рождения А. С. Пушкина.
Среди авторов стихов и поэм «Венка Пушкину» можно найти не только общеизвестных поэтов, но и дилетантов. По признанию М. Филина, отбор только избранных поэтов обеднил бы русскую зарубежную пушкиниану. Оставим это на совести составителя. Тексты взяты из специальных фондов основных библиотек нашей страны.
Разнообразна тематика книги. Объясняется это огромным интересом к творчеству А. С. Пушкина, а главное, с моей точки зрения, тем, что сам поэт многосторонен, многолик, необозрим. Мне представляется, что в книге не совсем удачен принцип расположения произведений (по времени публикации). Целесообразнее и нагляднее была бы подборка по авторам и проблемам.
Для многих авторов Пушкин — поддержка, утешение; он дает возможность объединиться, сохранить связь с родиной, вселяет веру и надежду. Книги русских писателей, в том числе и «рублевый Пушкин», являются спутниками минувших дней; «Средь них не так мне одиноко В стране чужих моих друзей», — пишет Александр Блок в стихотворении «Русь» в 1921 г. Л. Г. Мунштейн (под псевдонимом Lolo) называет русские книги «золотой россыпью гениальных строк» и признается:
Это — Пушкин, наше утешенье;
Яркий светоч — в сумраке ночном!
С ним забудем горе и лишенья,
Жить и мыслить сызнова начнем.
(«Золотая россыпь».)
Гений Пушкина жив и поныне,
Как целитель, врачующий нас,
Как источник в безводной пустыне.
(Евгений Шкляр. «Смерть Пушкина». 1937).
Чтение стихов Пушкина (парижским крышам) переносит поэта в родные края, в Россию, печалит и одновременно утешает:
И полной грудью мы грустим — но счастьем,
Как вдохновеньем, безотчетно мудрым,
Наполнен мир, и стоит жить, и настежь
Открыв окно, дышать парижским утром.
(Игорь Чинов. «Читая Пушкина».)
Вспомним стихотворение в прозе И. С. Тургенева «Русский язык»: «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык!»
Пушкин для изгнанников является олицетворением России, которая, несмотря ни на что, осталась Родиной, без нее им трудно жить, они обречены «вздыхать о сумрачной России» (Пушкин), испытывают
Тоску, которой нет чудесней,
Тоску невозвратных дней…
(В. Сирин (Набоков) «Изгнание». 1925)
Мысль о Родине помогает изгнанникам в жизни и творчестве. «Жили, собственно, Россией…» — так выразил Б.Зайцев состояние русской эмиграции в своей беседе с советским писателем Ю. Казаковым в Париже.
По-разному подходят поэты «Венка» к теме России. С одной стороны, в книге есть стихи, в которых звучат трагические ноты. Д. Ратгауз в стихотворении «В годы эти» (1922) пишет о гибельности революции для России, ее народа, культуры:
Где ныне Пушкин, где Толстой?..
Всё великое — в тени,
А все ничтожное ликует!
М. Стонецкий в стихотворении «Недопетая песня» (1937) обвиняет в жестокости народ России, в которой гибнут лучшие сыны:
Суровый ты, народ России!
Твои мечты, твои стихи
И песни всех твоих поэтов —
Сильны лишь тем, что не допеты…
3. Троцкая в стихотворении «Л. С. Пушкину» (1937) сожалеет о потере родины для тех, кто оказался в рассеянье («Россия, где ты?»), но при этом верит в бессмертие гения Пушкина, объединяющего людей «вдали от родины своей». И. Бунин в стихотворении «День памяти Петра» (1925) (к 200-летию со дня смерти Петра I), со строками из «Медного всадника» Л. С. Пушкина: «Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия…», с чувством злобы (в духе «Окаянных дней») пишет о разорении, о хаосе — царстве Сатаны, погубивших Россию, и «великом и священном Граде, Петром и Пушкиным созданном». При этом писателя не оставляет надежда, что «придет пора и воскресенья и деянья».
С другой стороны, в книге очень много стихов, отличающихся оптимистическими настроениями. Здесь сказывается воздействие Пушкина, а также то, что, начиная со второй половины двадцатых годов, многие из эмигрантов стали смотреть на советскую Россию с меньшим неприятием. А. Г. Мукштейн в стихотворении «Золотая россыпь» (1937) пишет, что и «на беженском костре изгнанники во что-то страшно верят»:
Верю — край родимый не умрет,
Не умрет великий наш Народ,
Давший нам бессмертного поэта.
В. Ходасевич, сын поляка и еврейки, обрел чувство Родины, России через любовь к русской литературе. В своём стихотворении «Я родился в Москве…» (1923) он пишет: «Но: восемь томиков, не больше, — ив них вся родина моя…» И дальше: «А я с собой свою Россию в дорожном уношу мешке». Восемь пушкинских томов составляли главную ценность небогатого имущества при эмиграции. Не эти ли мешки у него украли?
Поэты обращаются к наиболее значительным событиям биографии Пушкина. Кратко, но ярко даёт представление о важных моментах жизни Пушкина София Прегель («Стихи о Пушкине»), Почти полное, очень подробное описание жизни поэта (своего рода энциклопедию пушкинской жизни), правда, в основном касающееся внешней стороны жизни и не исключающее неточностей, дает А. Нелидова в поэме «Невольник чести» (1936). Название поэмы — из стихотворения М. Ю. Лермонтова, эпиграф — первые строки его стихотворения «Смерть поэта». Большое внимание в поэме уделено последним годам жизни в Петербурге и гибели поэта.
Перед взором читателя проходят сменяющие одна другую картины. Вот Пушкин-лицеист читает свои «Воспоминания в Царском Селе» на экзамене. Все признают: «Поэта миру дал Лицей», — и Державин называет его своим наследником. (Возникает ассоциация с пушкинскими словами: «Старик Державин нас заметил и, в гроб сходя, благословил».)
Михайловское, прекрасная осенняя природа, няня, ее сказки, забота. Строки о няне проникнуты особой любовью. Кроме поэмы Нелидовой-Фивейской, есть прекрасные стихи об Арине Родионовне у Саши Черного («Няня Пушкина»).
Приезд Пущина в Михайловское, радость встречи, воспоминания… (Снова на память приходят пушкинские слова: «Мой первый друг, мой друг бесценный…»)
История любви, женитьба и последний, самый драматический период жизни со всевозможными деталями, дуэль и смерть. Знаменательны мысли — слова Жуковского при прощании с поэтом:
Тебя не поняли при жизни…
Лишь смерть открыла, как велик
И как глубок ты!..
Тема гибели поэта на дуэли затронута многими поэтами. М. Ростовский в стихотворении «Дорога Пушкина» (1922) описывает путь к месту дуэли. Г. Адамович («По широким мостам…») — боль, что не успели «остановить и спасти» поэта. И финал: «Все погибло. Все кончено…» (Отрывочные, короткие фразы, как выстрелы!). Н. Туроверов («Задыхаясь, бежали к опушке». 1937) — та же мысль — «опоздали мы». Для Вадима Андреева («Сонет». 1926) вообще немыслимо само слово «смерть» (известие о смерти поэта). По-граждански воспринимает гибель Пушкина Игорь Северянин («Пушкин». 1926):
Убив его, кому все наши вздохи,
Дантес убил мысль русскую эпохи,
И это следовало бы понять…
Евгений Шкляр («Смерть Пушкина». 1937) сравнивает раненого поэта с догорающей свечой и предсказывает:
Камер-юнкера дни сочтены,
Дни поэта в века превратились.
Почти ни у кого из поэтов не вызывает сочувствия жена Пушкина Натали. Нелицеприятно пишет о ней Л. Нелидова- Фивейская в своей поэме, обвиняет ее в легкомыслии, измене мужу. Игорь Северянин в стихотворении «Любовь! Россия!
Солнце! Пушкин!» (1924) говорит о всесильности и величественности пушкинских слов, перед которыми бледнеет вина «посредственной Натали» и может быть оправдан «и богохульный флирт с Дантесом».
Следует отметить, что и до сих пор, хотя в пушкиноведении несколько изменилось отношение к Н. Н. Гончаровой, не закончены споры о роли жены в судьбе Пушкина.
Безграничен восторг поэтов «Венка» перед Пушкиным и его творениями. Признание в любви, чувство восхищения наполняют стихи авторов книги.