Мы привыкли к Маяковскому — поэту, который восхваляет революцию, подвиги, выкрикивает лозунги и пишет «Стихи о советском паспорте». Но вспомним, какой сложной и противоречивой натурой он был. Ма¬яковский хотел быть понятым, хотел достучаться до наших сердец, хотел быть услышанным. Ведь это именно он сказал: «Послушайте. Ведь если звезды за¬жигают — значит, это кому-нибудь нужно». Про Мая¬ковского можно сказать, что из трагического одиноче¬ства, в котором его пригнетала тайна мироздания и несовершенство человеческого устройства, он рвал¬ся к людям любым способом — криком отчаяния, гру¬бостью, проклятием, стараясь обратить на себя вни¬мание, проявлял романтическое стремление объеди¬нить всех, кто «рвал молчание, кто выл оттого, что петли полдней туги». Он звал: «Придите ко мне…» Он обещал: «Я вам открою словами простыми, как мыча¬ние, наши новые души, гудящие, как фонарные ду¬ги…» Такими же простыми словами он говорил и о любви. Всем известная поэма «Облако в штанах», ко¬торую мы привыкли считать революционной, являет¬ся в то же время поэмой о любви, о правде человечес¬ких отношений, которые сталкиваются с ложью соци¬альных и нравственных законов общества. Но здесь это лишь частный случай общего социального кон¬фликта. Поэтому в поэме появляется мотив страдания человека в мире. Поэт как бы подытоживает: люди должны не просить, а требовать счастья здесь, на земле, сегодня. Недаром поэма начинается с радост¬ных, полных веры в человека строк:
У меня в душе ни одного седого волоса, и старческой нежности нет в ней!
Мир огрбмив мощью голоса, иду — красивый, двадцатидвухлетний.
До социально-философского обобщения в «Облаке в штанах» и в поэме «Флейта-позвоночник» поднималась тема трагической любви поэта, светлого и чистого чело¬веческого чувства, поруганного в мире нравственной рас¬тленности оскорбительной несправедливостью. Тема любви, основанная на пафосе романтического протеста, приобретает в поэзии Маяковского трагическую окраску. Любовная драма героя, переживающего разлуку с люби¬мой, которая становится в мире собственников «вещью», обрамляется в «Облаке в штанах» и во «Флейте-позво¬ночнике» картинами мрачного городского пейзажа (образ ночи, «черной, как Азеф», города, где «всех пешеходов морда дождя обсосала»). Для выражения трагедии Мая¬ковский находит космические образы. В поэмах «Люб¬лю», «Про это» чувство выражено яростно, страстно, с вулканической силой. Громада-любовь, громада-ненависть. В том числе и любовь к женщине. У Маяковского почти нет произведений, посвященных только одной любви. В «Облаке…» крик «долой вашу любовь» слива¬ется с криками «долой ваше искусство», «долой ваш строй», «долой вашу религию». Но как бы то ни было, главная тема — это утверждение величия человека, меч¬ты о всечеловеческом счастье. В первом лирическом про¬изведении, названном «Люблю», любви к женщине, вер¬ности посвящены пронзительные строфы:
Не смоют любовь ни ссоры, ни вёрсты.
Продумана,
выверена,
проверена.
Подъемля торжественно стих строкопёрстый,
клянусь —
люблю
неизменно и верно!
Поэма «Люблю» — это прежде всего гимн величию сердца человеческого, способного вместить все: и любовь к жизни, и ненависть к тем, кто превращает ее в «земной загон» для людей. Поэт пишет: «Меня вот любить учили в Бутырках». Здесь тема любви сливается с темой рево¬люции. Любить для Маяковского — значит отдать люби¬мому существу все, что есть в тебе лучшего. Прежде все¬го отдать, а не взять. Даже интимнейшее чувство поэт не мыслит без борьбы за нравственный идеал нового чело¬века. Интимное, личное для него всегда часть общего.
«По личным мотивам об общем быте» — так сам по¬эт определил тему поэмы «Про это». В произведении требовательно ставится вопрос о необходимости нового, социально-нравственного отношения к личной жизни участника великих революционных преобразований. Новый человек и в больших общественных делах, и в интимных чувствах должен быть единым, достойным той цели, во имя которой совершалась революция, ка¬кими бы трагическими коллизиями это ни грозило. Кон¬фликт поэмы — между лирическим героем, борющимся за новые отношения в общественной и личной жизни, и миром мещанства, не уничтоженного революцией, окопавшегося в быту. Трагизм в том, что в мире мещан¬ства оказалась любимая женщина. В поэме Маяковско¬го эта коллизия приобретает предельную остроту, где сталкиваются два мира. В поэме не исключается воз¬можность взаимной любви, нужно только лирическому герою укоротить свою «громаду любовь» до размера «любви цыплячьей», примазаться к касте мещан, про¬лезть петушком в «ихний быт», в их семейное счастье. Но это означало бы задушить в себе человека, капиту¬лировать перед мещанином. Для героя поэмы такое ис¬ключено. Страстно и гневно звучат слова:
не приемлю,
ненавижу это
всё.
Всё,
что в нас
ушедшим рабьим вбито,
всё,
что мелочйным роем оседало
и осело бытом даже в нашем
краснофлагом строе.
Человек, ломающий прогнившие устои старого ми¬ра, разъединявшего людей, уверовавший в осуществи¬мость цели: «Чтоб вся на нервный крик, — Товари¬щи! — оборачивалась земля!» — не мог мириться с тем, что грозило возвращением к ненавистному прошлому. Однако коллизия не стала бы трагедийной, если бы ли¬рический герой не питал надежды вырвать любимую из вражеского мира. Только надеждой могли быть под¬сказаны слова:
Смотри,
даже здесь, дорогая, стихами громя обыденщины жуть, имя любимое оберегая, тебя
в проклятьях моих
обхожу.
Отношение Маяковского к женщине воистину ры¬царское. И все же его любовная лирика отнюдь не «ан¬тология безответной любви», в которой всегда можно уловить оттенок смирения. В любовной лирике поэта ос¬тро ощущается несогласие, спор, борьба за человека. Если прочитать его произведения о любви, начиная с «Флейты-позвоночника» и кончая «Про это», то истоки горечи станут ясны. Во «Флейте-позвоночнике» Мая¬ковский говорит: «Знаю, каждый за женщину платит». В стихотворении «Ко всему»: «В грубом убийстве не пачкала рук ты. Ты уронила только: “В мягкой постели он, фрукты, вино на ладони ночного столика”».
«Вечная тема» окрашена в социальные тона. Могу¬чее истинно человеческое чувство не мирится с зако¬нами мира, в котором живет любимая. Борьба не со¬стоялась — такова суть трагического лейтмотива лю¬бовной лирики Маяковского. И боль за человека, за опошленное им самим чувство достигает такой силы, что с уст лирического героя невольно срываются про¬клятия:
Версты улиц
взмахами шагов мну
Куда я денусь,
этот ад тая!
Какому небесному
Гофману
выдумалась ты,
проклятая?!
Нежность и грубость, патетика и ирония, любовь и радость, романтический полет души и опьянение зем¬ными радостями, доверительность и призывность пе¬реплетаются и образуют единственный, неповторимый и такой узнаваемый голос Маяковского.
