«В послелермонтовской литературе вопросы совести сделались мотивом преобладающим… И в этом смысле можно сказать, что первая русская проза — «Герой нашего времени», — утверждал В. Ф. Ходасевич. Действительно, в центре внимания автора — прежде всего нравственные проблемы, хотя Лермонтова отнюдь не назовешь моралистом или певцом добродетели. В предисловии к роману автор насмешливо отзывается о писателях, претендующих на это, и о читателях, всерьез воспринимающих нравоучения таковых: «Но не думайте, однако, чтоб автор этой книги имел когда-нибудь гордую мечту сделаться исправителем людских пороков. Боже его избави от такого невежества! Ему просто было весело рисовать современного человека…».
Только ли весело? Конечно, Лермонтова нельзя заподозрить в том, что он хотел лишь развлечь себя и своих читателей. В романе «Герой нашего времени» автор касается самых основных вопросов бытия человека в мире, заглядывает в такие глубины человеческой личности, куда позже осмеливались смотреть лишь Толстой и Достоевский. И, конечно, нравственная проблематика романа связана прежде всего с образом главного героя.
Образ Печорина — до сих пор загадка. У одних он вызывал и вызывает восхищение, у других — сострадание и жалость, у третьих — неприязнь, граничащую с ненавистью. Кто же он? Сильная личность, которой «все позволено»? Несчастный человек, обреченный на одиночество? Жертва и герой своего времени или вечный тип? По его собственному признанию, «одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно».
Едва ли не основная проблема в творчестве Лермонтова — проблема нравственности, то есть борьба добра и зла в человеке и мире. Добр или зол Печорин? «Я не способен к благородным порывам», — говорит он, временами сравнивая себя с вампиром.
Действительно, его мир — это «Я», и для того, чтобы занять его, Печорин затевает жестокие игры с любовью и смертью. Судьба хранит героя, за его игры расплачиваются другие: Бэла и Грушницкий — жизнью, Мери и Вера — счастьем. Печорин сравнивает себя с топором палача в руках судьбы, необходимым лицом пятого акта трагедии. Но этот безжалостный эгоист, каким он может казаться, бросается, забыв обо всем, вслед за уехавшей Верой и плачет, понимая, что больше не увидит ее. До последней минуты он предоставляет Грушницкому возможность отказаться от подлого замысла, и, если б это случилось, Печорин «бросился бы ему на шею». Расставаясь с Мери, он признается: «Еще минута, и я бы упал к ногам ее». И если он «причина несчастья других, то и сам не менее несчастлив».
Именно здесь центр нравственной проблематики романа. В какой мере человек может считать причиной собственного несчастья судьбу, и насколько он сам должен отвечать за себя и свои поступки? Извиняет Печорина то, что он сам несчастлив, или нет? На этот вопрос неоднократно пытается ответить сам герой, сделавший из собственной личности любимый предмет своих наблюдений. Он прекрасно знает себя, но, почему он именно таков, ему неизвестно. Печорин как бы существует одновременно в трех планах бытия, каждый из которых — арена борьбы добра и зла: для себя в себе самом, для других людей — в обществе и перед Богом. В соответствии с этим может быть рассмотрена нравственная проблематика романа.
Роман был назван автором «Герой нашего времени». Таким героем, своеобразным портретом, «составленным из пороков всего поколения», предстал перед читающей публикой и критикой Печорин. В герое романа многие увидели симптомы той болезни, которая поразила в тридцатые годы прошлого века лучшую часть молодого русского дворянства и породила смешных подражателей типа Грушницкого. На вопрос Максима Максимыча о столичной молодежи рассказчик ответил, «что много есть людей, говорящих то же самое… и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок». Действительно, разочарование и холодное отчаяние, исключительная сосредоточенность на собственной личности, невозможность найти применение своим силам в общественной деятельности — все это результат той мрачной эпохи, но дело не только в этом. «Во мне душа испорчена светом», — признается Печорин. В самом деле, чтобы выжить и побеждать с свете, нужно измениться, принять его правила, его систему ценностей, что немыслимо без утраты некоторых — и лучших! — человеческих качеств. Там, где любовь превратилась в «науку страсти нежной» (которую герой изучил в совершенстве), дружба — в игру на чужом самолюбии (чем и развлекается Печорин), а любое искреннее чувство считается смешным и неприличным, нельзя было быть (или казаться?) иным.
Но не только свет и общество сделали Печорина «нравственным калекой». Честь и достоинство человека, сила воли и гордый разум не позволяют ему полностью переложить ответственность на внешние обстоятельства. Печорин может казаться кем угодно, но что он сам думает о себе? Роман построен таким образом, что наше знакомство с героем становится все более близким: сначала мы слышим о нем из уст Максима Максимыча, затем видим глазами рассказчика и наконец читаем его дневник. Но даже дневник, где Печорин беспощадно искренен, где его самоанализ поистине безжалостен, не дает нам полной разгадки! Происходит нечто странное: герой здесь, казалось бы, полностью откровенен, не скрывает ни одного душевного движения, а читатель в недоумении.
Иначе и быть не может: Печорин — наиболее полное воплощение лермонтовской концепции человека, важнейшее положение которой — бесконечность личности, принципиальная невозможность окончательного определения и тем более однозначной оценки. Это не значит, что лермонтовский герой вне нравственных категорий, но он, без сомнения, не может быть назван «добрым» или «злым», не может быть обвинен или оправдан. Печорин не признает над собой человеческого суда, он знает, что ни один человек не может быть настолько лучше его, чтобы позволить себе быть судьей, поскольку каждый подотчетен в своих поступках лишь Богу.
Человек перед лицом Бога — одна из основных нравственных проблем русской литературы, а для Лермонтова, может быть, самая главная. Подобно лирическому герою Лермонтова, Печорин мог бы сказать:
И пусть меня накажет Тот,
Кто изобрел мои мученья.
Печорин приговорен высшим судом к пожизненному одиночеству, однако это одиночество, несмотря на свою безысходность, трагически прекрасно. Герой чужд христианского смирения, и героическая борьба, которую он ведет с судьбой, не надеясь ни на Бога, ни на людей, не может не вызвать уважения. И если мы пытаемся вынести окончательный нравственный приговор Печорину, пусть нас заставят отказаться от этого намерения слова Гете: «Подлинное произведение искусства, подобно произведению природы, всегда остается для нашего разума чем-то бесконечным».
Именно таким остается для нас роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени».
