Для того, чтобы как следует раскрыть заданную тему, следует определить, что такое нравственность. Испокон веков в нашем мире ее определяли по десяти библейским заповедям: «не убий», «не укради», «не прелюбодействуй…» и так далее. Похоже, если судить о нравственности Печорина по старым канонам, то он преступил каждую заповедь. «Пожелал жену ближнего» Веру, украл Бэлу, убил Грушницкого. Остается только вынести Печорину обвинительный приговор общественного суда нравственности, если бы был такой в наше время. Но ведь Михаил Юрьевич Лермонтов собрал нам образ вот такого «героя» из одних пороков и поставил перед нами — судите, если сами без греха! А вот я попробую выступить на этом суде в роли адвоката и если не оправдать, то хотя бы снискать сочувствие к моему подзащитному. Печорин не зачерствелый негодяй, он любит прекрасное, и в том числе — природу. Поэтому может рассчитывать на снисхождение строгих судей. Ведь он очень молод, у него есть время исправиться и «перековаться». С женщинами отношения у Печорина не складываются: Бэла, Вера, княжна Мери любят его, а он к ним быстро охладевает. В наше время такого пациента отправили бы на сексопатологическую экспертизу. Возможно, Печорин вовсе не виноват, а у него просто нарушена половая ориентация. Так что не стоит и в этом вопросе судить опрометчиво, не имея достаточно данных о личности Печорина.
Печорин всегда любит находиться в центре внимания, сыплет остротами, вызывает восторги одних, зависть и ненависть других. Возможно, у Печорина комплекс по поводу нереализованных актерских способностей. Его подсознательно тянет на сцену, ему хочется красоваться перед публикой, а он сам об этом не догадывается. А неприятные сценки из его жизни — не более чем скетчи, этюды и импровизации богатой актерской натуры. Дать бы ему почетное звание «Народный артист России» или программу на телевидении, тогда бы, возможно, Печорин стал бы совсем другим человеком. Но в 19-м веке дворяне не шли на сцену из-за сословных предрассудков, вот вам и болезненный комплекс неполноценности.
И последнее: возможно, судьбой фаталисту Печорину отведена страдательная функция. Он — злой гений и бич божий, карает грешников по заслугам их, а рукой его водит сам нечистый.. В таком случае можно говорить о серьезном душевном заболевании моего «подзащитного», что сразу выводит его из-под юрисдикции нравственного суда. Поэтому не станем вовсе осуждать Печорина, которому по воле автора романа суждено стать зеркалом, где отражаются душевные пороки читателя, а не его собственные.
