В то время, к которому относятся первые поэтические опыты Лермонтова — в конце 1820-х годов — русская литература жила напряженной, богатой контрастами и противоречиями, очень нелегкой жизнью. «14(26) декабря слишком резко отделило прошлое, чтобы литература, которая предшествовала этому событию, могла продолжаться»
С деятелями декабристского движения русскую дворянскую интеллигенцию, к которой почти целиком принадлежал тогдашний литературный мир, соединяли многочисленные и разветвленные связи — идейные и чисто личные. Все лучшее, что было- в русском обществе, глубоко и долго, хотя и затаенно, переживало декабрьский разгром. Но непосредственно о том, что больше всего волновало и мучило, писать для печати было немыслимо, а писать для распространения в списках или даже только для себя было опасно: свирепствовал террор и цензурный и полицейский. Тем самым историческая действительность, которая и при гораздо более спокойных обстоятельствах часто получает в литературе и особенно в поэзии отнюдь не прямое отражение, в этих условиях могла находить у поэтов лишь далеко опосредствованный отклик, преломляясь сложно, многостепенно — в расчете на понимание недомолвок. Прямые же отклики на декабрьские события и на трагическую судьбу их участников были по неизбежности редки, единичны; преобладали беглые и глухие намеки, иносказательные упоминания; пушкинское «Во глубине сибирских руд» и даже «Арион» были актом величайшего мужества.
В состоянии русской литературы, и, в частности, — поэзии, наступил резкий и тяжелый перелом. Изменилось многое в направлениях, в группировках писателей, в составе жанров. Полная высокого гражданского пафоса поэзия декабристов, восходившая еще к просветительским традициям XVIII века, но впитавшая в себя и некоторые из романтических веяний, была задушена. А тут же естественной смертью умирало, тускнея и ветшая, многое из того, что занимало существенное место в русской литературе первых двух десятилетий века, а теперь теряло всякий смысл, не отвечая каким-либо запросам общества: так, заглохла, перейдя в руки запоздалых эпигонов, меланхолическая элегия, связанная еще с временами Карамзина и молодого Жуковского; изживала себя и антологическая поэзия, столь популярная совсем недавно, и все реже звучали жизнерадостные анакреонтические мотивы, не будившие более отклика. Зарождалось и новое: первые блестящие создания реалистической литературы уже были фактом, но фактом еще не оцененным, даже недостаточно замеченным, а их великое новаторское значение для будущего понимали еще немногие. Тем временем все большей полноты достигало в русской литературе господство романтизма.
Впрочем, и в самом романтизме, течении далеко не новом и не однородном, тоже совершились изменения. В конце 1820-х годов утверждала себя в нем новая поэзия философской мысли, обращенная к темам морально-этическим и эстетическим, тесно связанная с немецким идеализмом (в лице Шеллинга). Эта новая разновидность романтизма была представлена группой поэтов, примыкавших к редакции «Московского вестника», — Шевыре-вым, тогда еще не связанным с лагерем реакции, Хомяковым, Веневитиновым, умершим в 1827 году. Они продолжали дело кружка «любомудров», и их деятельность переносившая решение важных жизненных вопросов из сферы политической борьбы в мир философских и художественных ценностей, в мир «свободного духа», при всей своей умерспгтоЖп находилась на грани того, что считалось дозводонптТм дли печати в эти годы жестокого гнета и произвола.
, Возникало еще одно течение романтической поэзии, которое можно назвать романтизмом революционным, поэзией одинокого и гордого протеста против жестоких и враждебных сил, против равнодушия «света», против лжи, лицемерия, несправедливости. Раннее проявление этот вид романтизма нашел в лирике Полежаева уже в конце 20-х годов, а опору находил в образе героя байронических поэм недавнего прошлого. Впрочем, развитие этой ветви романтической поэзии было еще впереди, и именно Лермонтову предстояло сыграть в нем решающую роль.
Влиятельность романтизма находит себе негативным образом подтверждение и в таком факте, как литературное одиночество Пушкина, уже перешедшего в то время на реалистические пути, создавшего новые свои шедевры и часто наталкивавшегося на непонимание критиков и даже близких друзей, прежних единомышленников и соратников. Вообще соотношение литературных ценностей эпохи в представлении.
Заинтересованность юного Лермонтова русской поэзией тех лет, когда он сам начинал писать, отнюдь не означает, что литературная современность ограничивается для него узким хронологическим отрезком — только концом 1820-х годов. Скорее приходится констатировать другое: если взять в целом все, написанное им в 1828-1830 годах — и стихотворения и в особенности поэмы, — создается впечатление, что в еще большей мере он живет интересами преддекабрьской поры. На это прежде всего указывает увлеченность южными поэмами Пушкина (в частности-«Кавказским пленником»), отразившаяся в его собственных поэмах, большая роль патриотической темы свободы родного края (в поэме «Последний сын вольности») и те политические мотивы, которые проходят в его произведениях 1828-1830 годов. Соотношение его раннего творчества с творчеством современников и наследием близкого прошлого, характер откликов на него со стороны юноши поэта отличается почти парадоксальными особенностями и принимает форму, которую мы не встретим ни у кого из других русских поэтов — настолько она специфична именно для него в эти первые годы.