В образе Онегина Пушкин вывел, новый тип проблемного героя — «героя времени». Его судьба, характер, взаимоотношения с людьми определяются совокупностью обстоятельств действительности, незаурядными личными качествами, а также общечеловеческими проблемами, которые ему предназначено решать.
Личность Онегина сформировалась в петербургской светской среде. В первом разделе Пушкин показал основные общественные и культурные факторы, которые обусловили характер героя. Это принадлежность к высшему дворянству и обычные для него воспитание, образование, первые шаги в мире. Причем перечень в IV-VII строфах «всего, что знал еще Евгений», отмечено некоторым противоречием. Здесь присутствуют признаки, которые позволяют зачислить Онегина к среде молодежи, которая ощутила влияние декабристских идей, и свойства, полностью несовместимые с такой характеристикой. Ю. М. Лотман писал: «Онегин то приближается к идеалу «умного человека», то сливается с полярно противоположным ему типом «светского парня». Колебание в этом типологическом поле создавало возможность перехода тона рассказа то в сатирический, то в иронический, то в лирический план».
В самом деле, описание одного дня из жизни Онегина характеризует его как свободного дворянина, светского человека, не отягощенного службой и такого, что ведет беззаботную жизнь, полную развлечений и «науки страсти нежной». Но даже в этот период Онегин, «забав и роскоши дитя», введенный Пушкиным в свое близкое окружение — окружение людей, которые входят в «Союз Благоденствия» или в «Зеленую лампу»,- Каверина. А потому уже в первом разделе романа в судьбе героя наступает переломный момент: ему надоел обычный «обряд жизни». В XXXVIII строфе читаем:
Недуг, которого причину
Давно бы отыскать пора,
Подобному английскому сплину,
Короче: русская хандра
Им овладела понемногу;
Он застрелиться, слава богу,
Попробовать не захотел,
Но к жизни вовсе охладел.
Невыносимую душевную пустоту герой старается заполнить чтением, и даже попытками творчества, но пока что это не дает результата. И дело не в том, что «труд упорный ему был тошен», а в том, что для творчества нужный, кроме желания, талант, а литература не могла предложить что-то такое, что в жизни вылечило бы от тоски-скуки. Именно на этот период приходится знакомство Онегина с Автором:
С ним подружились мы в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Скука, печаль, разочарованность являются в Онегине не наследованием романтического героя, а следствием пустоты окружающей жизни, отсутствия в ней настоящих моральных ценностей. Скептическое сознание («резкий, охлажденный ум»), становится самой характерной чертой «героев времени», равно как и их «непоследовательная странность», т.е. резкие отличия суждений и поведения от общепринятых. Вспомним, как ведет себя Онегин в селе и как оценивают его поведение местные помещики:
Сначала все к нему езжали;
Но так как с заднего крыльца
Обыкновенно подавали
Ему донского жеребца,
Лишь только вдоль большой дороги
Заслышат их домашние дроги,-
Поступком оскорбясь таким,
Все дружбу прекратили с ним.
«Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он дамам к ручке не подходит;
Все да да нет; не скажет да-с
Иль нет-с. Таков был общий глас.
(Строфа V второй главы) их больше всего приводит в негодование даже не то, что Евгений в селе «Ярм он барщины старинной / Оброком легким заменил; / И раб судьбу благословил» (строфа IV второго раздела), а то, что он не желал с ними встречаться и разговаривать. Для них такое поведение — проявление опасного вольнодумства: «он фармазон» (т.е. франк-масон) и «небезопасный чудак».
Одиночество Онегина в селе и его «непоследовательная странность» — это своеобразный протест против социальных и духовных догм, которые подавляют в человеке личность, которые лишают его права быть самим собой.
Однако затворничество героя в селе не было абсолютным, а испытание дружбой и любовью показало, что внешнее возражение общественных предрассудков и мыслей еще не означает внутреннего освобождения от них.
В отношениях с Татьяной Онегин проявил себя как человек душевно тонкий и благородный. Во время первого же визита к Лариным он выделил Татьяну, ощутил в ней и напряженную внутреннюю жизнь, и настоящую поэтичность, которая со всей очевидностью вытекает из его разговора с Ленским:
«Скажи: которая Татьяна?»
Да та, которая грустна
И молчалива, как Светлана,
И села у окна.—
«Неужто ты влюблен в меньшую?»
— А что? — «Я выбрал бы другую,
Когда б я был, как ты, поэт.
В чертах у Ольги жизни нет.
Точь-в-точь в Вандиковой Мадонне:
Кругла, красна лицом она,
Как эта глупая эхо. На этом глупом небосклоне». (Строфа V третьей главы).
С. Г. Бочаров пишет: «Условность в этих словах Онегина говорит об идеальной повинности, принятой им на себя с точки зрения «поэта». По логике тождественности, логике идеала поэт должен был бы выбрать «другую», «объективно поэтическую» Татьяну (значит, имеющееся «объективное», сразу заметное «стилистическое расхождение» между ней и ее сестрой). Но условность указывает и на прямо противоположное — на расхождение идеала и жизни. Ситуацией этого расхождения связаны в этой онегинской реплике обе центральные пары романа.