Вы находитесь: Главная страница> Фет Афанасий> Основные темы и идеи лирики Афанасия Фета (1 вариант)

Сочинение на тему «Основные темы и идеи лирики Афанасия Фета (1 вариант)»

В лице Афанасия Афанасьевича Фета изумительным образом столкнулись два совершенно неодинаковых человека: загрубелый, чрезвычайно видавший виды, опытный практик и вдохновенный, неутомимый, в буквальном смысле до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец прекрасного и любви. Фет был сыном незначительного немецкого чиновника, а за небольшую взятку его записали сыном одного орловского помещика Шеншина, увезшего его мать от отца. Однако неправда обнаружилась, и поэт на протяжении многих лет ощущал на себе, что такое быть внебрачным ребенком. Первостепенное, что он потерял — это статус дворянского сына. Фет стремился «выслужить» дворянство, однако 13 лет войсковой и гвардейской лямки не дали положительного результата. И он решил жениться по расчету на старой и состоятельной женщине и сделался бессердечным и скупым сельским хозяином-эксплуататором. Революционерам, а также либералам, Фет никогда не сострадал и не сочувствовал и, чтобы добиться вожделенного дворянства, длительное время громогласно демонстрировал свои личные верноподданнические чувства. И лишь когда Фету исполнилось уже 53 года, Александр II наложил одобрительную резолюцию на прошение поэта. Доходило до комического: если тридцатилетний Пушкин находил оскорблением пожалование ему царем камер-юнкерского звания (это придворный чин, обыкновенно даваемый молодым людям до 20 лет), то данный русский лирик преднамеренно исхлопотал себе камер-юнкерство только в 70 лет. И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года: Полуразрушенный, полужилец могилы, О таинствах любви зачем ты нам поешь? Зачем, куда тебя домчать не могут силы, Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь? Томлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь; В напевах старческих твой юный дух живет. Цыганка старая одна еще поет. То есть буквально два человека жили в одной оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское отношение к красоте, к любви! Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40е годы, а в 70 — 80-х годах это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком, хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том числе и цыганские), — на слова Фета. «О, долго буду я в молчанье ночи тайной…», «Какое счастие! и ночь и мы одни…», «Сияла ночь. Луной был полон сад…», «Давно в любви отрады мало…», «В дымке-невидимке» и, конечно, «Я тебе ничего не скажу…» и «На заре ты ее не буди…» — вот лишь некоторые стихотворения Фета, положенные на музыку разными композиторами. Лирика Фета тематически крайне бедная: красота природы и женская любовь — вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года: Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски задумчивый взор. Только в мире и есть, что душистый Милой головки убор. Только в мире и есть этот чистый Влево бегущий пробор. Философской его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же он прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этом? Видимо, да, если видеть в поэзии «чистое искусство». Красота и должна быть главным в ней. Гениальна лирика природы Фета: «Я пришел к тебе с приветом…», «Шепот. Робкое дыханье…», «Какая грусть! Конец аллеи…», «Это утро, радость эта…», «Жду я, тревогой объят…» и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься: где источник, откуда эта красота? Творение ли это Отца небесного? Или источник всего этого — сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа, каждое мгновение готовая восславить окружающую красоту? В своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», то для Фета природа — единственно храм, храм, прежде всего любви, а во-вторых — храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте. Если для Пушкина любовь была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. У него и сама природа любит — не вместе с человеком, а вместо него («В дымке-невидимке»). В то же время Фет считает человеческую душу частицей небесного огня, божьей искрой («Не тем, Господь, могуч, непостижим…»), ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения («Ласточки», «Учись у них — у дуба, у березы…»). Удивительны поздние стихи Фета, 80 — 90-х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном — о любви, о буйстве жизни, о трепете молодости («Нет, я не изменил…», «Моего тот безумства желал…», «Люби меня! Как только твой покорный…», «Еще люблю, еще томлюсь…»). Если взять стихотворение «Я тебе ничего не скажу…», в котором излито размышление о невозможности передачи языком слов жизни души, изощренности чувства. Вследствие этого романтическое свидание, как будто неизменно, в мире пышной природы, раскрывается безмолвием: «Я тебе ничего не скажу…». Следующая строка как бы уточняет: «Я тебя не встревожу ничуть». Но, как подтверждают прочие стихи, любовь его, быть может, и лишит покоя, и приведет в смятение чистую душу избранницы своими «томленьями» и даже «содроганьями». Однако, есть и иное истолкование, оно в последней строке второй строфы: его «сердце цветет», аналогично ночным цветам, о которых говорится в самом начале строфы. «Я дрожу» — от ночной ли прохлады, от каких-либо духовных сердечных факторов. И оттого конец стихотворения зеркальным образом воспроизводит начало: «Я тебя не встревожу ничуть, я тебе ничего не скажу». Это стихотворение притягивает тонкостью и изяществом проявленных чувств и непринужденностью, неброской простотой словесного оборота.