Новые богатства идейно-эмоционального мира романтической поэзии требовали от поэта-романтика новых языковых средств, более разнообразных и выразительных, чем те, которыми доселе владела русская поэзия. И Жуковский нашел эти средства. В развитии русского поэтического языка его деятельность оставила особенно заметный след. Знаменательна оценка творчества Жуковского поэтом, принадлежавшим к иному течению романтизма,- Рылеевым. Он осудил идейную направленность поэзии Жуковского, но признал ее большое значение для развития «стихотворного слова» русской литературы (письмо А. С. Пушкину от 12 февраля 1825 г.).
Основная особенность стиля Жуковского — эмоциональность, или, точнее, экспрессивность, т. е. стремление выразить средствами слова чувство, настроение, переживание. Эта задача для Жуковского становится главной, подчиняя себе изобразительную функцию слова — задачу отображения посредством слова объективной действительности. Но поэт-романтик не ограничивается тем, чтобы выразить чувство. Он хочет передать, внушить его другим. Слово должно воздействовать на читателя, волновать его, заражать его тем же чувством. Выразительность слова должна переходить в его впечатляемость. Этого Жуковский достигает различными средствами и приемами.
Эмоциональности поэтической речи служат прежде всего эмоциональные, или экспрессивные, эпитеты («печальные дни», «горестное желанье», «прекрасные желанья», «кончины сладкий час», «милая встреча», «милая надежда», «ужасный гроб», «ужасный млат», «сладостное пенье»).
Широко использует Жуковский и интонационно-синтаксические средства эмоциональной речи. Его поэтическая речь имеет особую интонационно-синтаксическую выразительность. Если классической оде была свойственна ораторская интонация, то романтическая элегия отличается интонацией напевной. В общем тоне поэзии Жуковского фигуры поэтического синтаксиса приобретают иную по сравнению с классицизмом функцию: они становятся средством передать те оттенки чувств, те переливы настроения, которые характерны для романтической лирики. Таково, например, стихотворение «Весеннее чувство»:
Легкий, легкий ветерок,
Что так сладко, тихо веешь?
Что играешь, что светлеешь,
Очарованный поток?
Взволнованная интонация с самого начала выражается не только в серии вопросов-обращений, но и в повторениях, в синтаксических параллелизмах (ср. обратный параллелизм в приведенном выше четверостишии). Еще более существенным было новаторство Жуковского в области поэтической семантики. В отличие от рационалистически определенного значения слова в «классическом» стиле, семантика романтической поэзии обнаруживает большую сложность, подвижность, свободу. Особенно заметную роль начинают играть ассоциативные значения слова, нередко выступающие на первый план. Слово становится выразительным не в своем основном лексическом значении, а в дополнительных значениях, в оттенках значений. Постепенно, по мере осложнения мира поэзии Жуковского, слова обрастают рядом ассоциаций, начинают звучать намеком на богатое содержание, символом, полным таинственного значения: «очарованное Там». Курсивом и с большой буквы пишет Жуковский слова Теперь и Прежде, вкладывая в них особый смысл («Цвет завета»). Ассоциативными значениями полны слова и в стихотворении «Таинственный посетитель»: «С ней все близкое прекрасно; все знакомо, что вдали». Сложными семантическими ассоциациями в поэзии Жуковского наполнены слова прошедшее, минувшее, грядущее, неведомое, таинственное и т. п. С этой многозначностью слова связана его эмоциональная окраска, которая в романтическом стиле Жуковского играет большую роль. Таково, например, одно из любимых слов поэта — звезда:
Звезда знакомая там есть;
Она к нему приносит весть…
(«Узник»)
Не знаю, светлых вдохновений
Когда воротится чреда
Но ты знаком мне, чистый Гений!
И светит мне твоя звезда
(«Я музу юную бывало…»)
Часто возникающий в сознании поэта для обозначения таинственной, неуловимой связи человека с «лучшим миром» образ звезды становится у Жуковского метафорой-символом, что также характерно для романтического стиля. Другим примером может служить образ покрывала, покрова, с которым у Жуковского связывается мысль о недоступности «лучшего мира» для человека в условиях земной жизни.
По мере нарастания в произведениях Жуковского элементов мистики в его стиле усиливается стремление к некоторой неопределенности, недосказанности, невыразимости. Поэт как бы не может или не хочет более точно назвать то, о чем идет речь. Полон намеков и недомолвок, например, стиль «Таинственного посетителя». Тот же смысл имеет и характерное для поэзии Жуковского обозначение неопределенного и неопределимого явления прилагательным в среднем роде, например в «Вадиме»: «о чем-то неизвестном», «желанное вдали», «печальное вздыхало». Тем же приемом Жуковский пользуется для обозначения таинственной, несказанной красоты в стихотворении «Невыразимое» («сие столь смутное, волнующее нас», «обворожающего глас», «миновавшего привет»).
Стремление передать словами сложное и неуловимое переживание заставляет Жуковского сочетать в одном выражении признаки и качества, воспринимаемые различными органами чувств, а иногда противоречащие друг другу, несовместимые, например: «светлый сумрак», «свежая тишина», «тихий блеск заката», «взор, исполненный смутного огня», «прохладная тишина» — выражение, вызвавшее у одного из критиков вопрос к автору: можно ли в таком случае говорить о «теплой тишине»?