Я бы не сказал, что великий русский ученый, поэт и мыслитель Михайло Васильевич Ломоносов сегодня незаслуженно забыт. О нем упоминают, как о неком античном храме, таинственном, величественном, но недоступном для нынешнего восприятия. Совсем не так было еще полторы сотни лет назад. «В стезе российской словесности Ломоносов есть первый», — восхищался поэтом Радищев. «Ломоносов был первым образователем нашего языка», — вторил ему Карамзин. А Пушкин за универсальность творчества вообще назвал Ломоносова «русским университетом». Тогда еще в русском народе умели ценить отечественное достояние. Сегодня почитание поэта отошло в прошлое. Наверное, русский народ уже изменился по составу своему, а по образу жизни приблизился к усредненной общемировой цивилизации, для которой чужд национальный колорит.
Но ведь и сам Ломоносов был в свое время очень передовым европейским человеком. В его поэтическом творчестве в первую очередь заметна ориентация на классические образцы античной и европейской культуры. Отсчет времени он вел от реформ Петра Первого, «несравненные дела» которого потрясли Россию, и самого себя считал продолжателем «дум Петровых»: «Он бог, он бог был твой, Россия!». Мы в новом тысячелетии, войдя бытовым укладом в современную цивилизацию, духом словно вернулись в допетровскую эпоху Московии, которой дела было мало до античной поэзии и «немецких кунштюков».
На судьбу Ломоносова помимо важной роли ученого и организатора науки и просвещения выпала «пересадка» европейской культуры на российскую почву, чтобы был
…свет во всех своих концах
Исполнен храбрых россов славой.
В своем поэтическом творчестве поэт Ломоносов исповедовал беззаветную веру в будущее нашего народа:
Кому в величестве нет равных,
возросший на полсвета росс!
За четверть века после смерти Петра Великого культуру и уклад жизни России в обеих столицах потрясли великие изменения. Переменился даже тип веры в Бога — в 18-м веке Господь для образованного русского человека уже не вездесуший покровитель, а устраненный в бесконечность созидатель бытия, пространства и времени. На земле лишь человек единственный творец, правда, творит он по неведомой никому воле Божьей. Но разум человеческий может и должен упорядочить вселенский хаос:
Науки юношей питают,
Отраду старым подают,
В счастливой жизни украшают,
В несчастный случай берегут…
О художественной литературе того времени не говорили как о разделе культуры, а бытовали до Ломоносова лишь ее разрозненные составные части: красноречие, поэзия и проза. Все это первым русским литераторам предстояло собрать воедино. Торжественная ода и эпическая поэма царили в умах и звучали на торжествах. На каждое значительное событие наряду с балом, фейерверком, парадом и прочими атрибутами празднества поэты слагали свою оду.
Три стиля для письма выделил Ломоносов. Высоким «штилем» повествовали о боевых сражениях, о восшествии на престол, выражали политические взгляды и проекты будущего переустройства:
О коль, Россия, ты счастлива
Елисаветинской рукой!
Средним «штилем» писали о делах повседневных:
Неправо о вещах те думают, Шувалов,
Которые Стекло чтут ниже Минералов…
Пою перед тобой в восторге похвалу
Не камням дорогим, ни злату, но Стеклу.
Низким «штилям» дозволено общаться с простонародьем или, например, перекинуться дружеской шуткой с тем же самым графом Шуваловым:
Росссийско кушанье сразилось с перуанским,
А если бы и квас влился в кишки с шампанским,
То сделался бы в них такой же разговор,
Какой меж стряпчими в суде бывает спор.
Имя Ломоносова у всех на слуху, его носит Московский университет, им названы улицы городов и поселков, но дух ломоносовской учености и выспренности уже в народе не в чести. Мы все как будто бы сознательно избрали «низкий штиль» для будущего развития России. Меж тем прошлые века доказали:
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Не хотелось бы, чтобы и к России через пару веков относились как к прекрасному, но позабытому храму, на развалины которого даже туристов перестали водить.
