Заканчивая в 1830 году, в знаменитую «болдинскую осень», роман в стихах «Евгений Онегин», Пушкин в частном письме обронил знаменательную фразу: «В отношении счастья я атеист: я не верю в него». С этим признанием перекликаются и стихотворные строки: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Стоит ли жить человеку, если известно, что он не может быть счастлив? Ответ дает другое стихотворение: «Самостоянье человека — залог величия его». Итак, счастье — цель недостижимая и вряд ли достойная человека. А вот полное самораскрытие человеческой личности, его стремление к тому лучшему, что может дать развитие, внутренний рост его личности — не в этом ли истинный смысл человеческой жизни? «Есть упоение в бою», — поется пирующими в трагедии «Пир во время чумы». А дальше в том же гимне в честь Чумы есть такие строки:
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Возможен в человеческой жизни момент рокового испытания, окончательного выбора — момент трагический. Но именно в эти «минуты роковые» душа человека раскрывается до дна, он живет истинно достойной человека жизнью, окончательно обретая самого себя, «очеловечиваясь». И поэтому такой момент — момент наивысшего счастья. Даны ли такие моменты героям романа Пушкина «Евгений Онегин»? А если даны, то кому? И разгаданы ли героями эти моменты, в которых счастье самообретения совмещается с трагедией рокового, окончательного выбора?
Посмотрим сначала, что герои думают о счастье и кто в романе счастье обретает. Нас ждет удивительное открытие — герои ищут не счастья, а его замены, будто заранее признав его невозможность и смирившись с ней. Вот что сказано о матери Татьяны:
Привыкла и довольна стала.
Привычка свыше нам дана:
Замена счастию она.
А это строки из письма Онегина Татьяне:
Я думал: вольность и покой
Замена счастью. Боже мой!
Как я ошибся, как наказан!
Накануне счастливого брака по любви умирает Ленский. А в конце романа Татьяна говорит Онегину:
А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена.
Значит, все герои романа несчастны? А счастлива, выходит, одна Ольга, поверхностная посредственность, целиком укладывающаяся в рамки сложившегося штампа. Ведь даже ее внешность совпадает с шаблонным обликом красавицы из романа: «улыбка, локоны льняные»… И что же, Ольга, никогда не мучившаяся бесцелием бытия, как Онегин, никогда глубоко не любившая и не страдавшая, как Татьяна, одна обретает счастье? Так ли это? Перед Ольгой лежал и другой путь — путь к обретению индивидуальности. Смерть Ленского могла стать для нее источником вины и раскаяния, ведь ее бездумное кокетство во многом было причиной гибели Ленского. Но Ольга тосковала недолго, если вообще тосковала. Она так и не сумела стать собой, не разгадав момент выбора, который мог перевернуть ее существование, ее судьбу.
Мой бедный Ленский! Изнывая,
Не долго плакала она.
Увы! невеста молодая
Своей печали неверна, —
так обращается к умершему поэту автор. Счастье Ольги — это счастье пустышки, это не индивидуальное, заслуженное и выстраданное счастье, это закономерное продолжение сложившегося штампа поведения девушки-дворянки, в схему которого полностью укладывается поведение Ольги. А как ведут себя в этой ситуации выбора между индивидуальностью и штампом другие герои?
В начале романа Онегин целиком соответствует сложившемуся типу светского молодого человека: в меру образован и остроумен, моден, изящен. Вспомним, как немного, в сущности, нужно для того, чтобы быть признанным в обществе:
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Что ж вам боле?
Свет решил,
Что он умен и очень мил.
И так бы и текла его жизнь, блестящая и поверхностная, не затрагивая глубин ума, сердца и души, в пирах и забавах, если бы однажды Онегин не ощутил заданность, запрограмированность этой жизни, свое неучастие в ее выборе. Тут-то и возникает вопрос о счастье:
Но был ли счастлив мой Евгений,
Свободный, в цвете лучших лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных наслаждений?
Нет, оказывается, что предложенный герою штамп жизни не затрагивает главного в его душе, внутренне не раскрывает и не развивает героя.
Проснется за полдень, и снова
До утра жизнь его готова,
Однообразна и пестра.
И завтра то же, что вчера.
Так характеризует жизнь своего героя Пушкин. Но Онегин не находит ни в уме, ни в сердце ничего, что мог бы противопоставить этой заданности поведения в свете. Именно в этой «душевной пустоте» он признается Татьяне, когда объясняет, почему не может (именно «не может», а не «не хочет») ответить на ее чувство. Душевная пустота ведет к скуке, герою не интересно жить, он не находит себе занятия, не видит перед собой цели. А ведь в конце романа ему только двадцать шесть лет.
Дожив без цели, без трудов
до двадцати шести годов,
Томясь в бездействии досуга
Без службы, без жены, без дел,
Ничем заняться не умел, —
подводит итог автор.
Однако была в жизни героя «роковая минута» выбора: стать ли человеком, живущим, в первую очередь, по законам общечеловеческой нравственности, или же скучающим светским львом на покое. Такой ситуацией стала для Онегина дуэль с Ленским. Получив вызов Ленского, Онегин, анализируя ситуацию, признает себя не правым в том, что пошутил над юношеской любовью. Как же повести себя? Отказаться от поединка, признать свою неправоту? Именно такой путь подсказывают Онегину разум и совесть:
Всем сердцем юношу любя,
Был должен оказать себя
Не мячиком предрассуждений
Не пылким мальчиком, бойцом,
Но мужем с честью и умом.
Такой выбор соответствует законам милосердия и гуманизма, то есть ориентирован на общечеловеческие нравственные нормы. Но в дело вмешался старый дуэлянт Зарецкий, и в случае отказа могут поползти слухи о трусости Онегина. Именно так свет может оценить его поведение в этом случае, не утруждая себя глубоким анализом причин и следствий. И герой принимает вызов Ленского, то есть поступает в угоду социальному штампу, который духовно опустошил его, искалечил его жизнь. Ленский убит на дуэли. Цена жизни друга оказалась в результате выбора, совершенного Онегиным, меньшей, чем Мнение света, который Онегин, казалось бы, давно оставил, давно презирает.
Жизнь не дает повторных шансов. Любовь к Татьяне, вспыхнувшая в душе героя в конце романа, приносит только «тоску безумных сожалений». «Мечтам и годам» действительно «нет возврата», «обновить душу» уже невозможно. Судьба героя уже решена, как и судьба героини. Случившееся однажды преступление перед собственной совестью можно искупить, но вернуть время и все исправить уже нельзя.
Но вот в такой же ситуации выбора между мнением света и своим «я» оказывается Татьяна. И она безоговорочно делает выбор в пользу чувства, раскрывающего все ее человеческие возможности. Татьяна первая признается Онегину в любви, первая отправляет ему письмо с признанием. Поступок вызывающий, необычный. Недаром Онегин увещевает героиню:
Учитесь властвовать собой;
Не всякий вас, как я, поймет;
К беде неопытность ведет.
А Татьяна поступила по велению сердца, так, как ей казалось естественным и необходимом, не заботясь о соблюдении светского этикета. Они поступила так потому, что не затевала светский флирт, а любила по-настоящему глубоко и серьезно. «Кокетка судит хладнокровно, Татьяна любит не шутя», — резюмирует Пушкин. Подлинная любовь и глубокие страдания помогли Татьяне обрести себя, состояться как личности. Благодаря обретенной неповторимости, Татьяна не растворилась в вихре светских удовольствий, не омертвела душой, не потеряла себя в штампе законодательницы модных салонов. Она обрела себя, но ценою простого человеческого счастья.
Может быть, поэтому, прочитав роман, В.Г. Белинский воскликнул: «Боже мой! Какое грустное произведение!».
