Путешественника с героем радищевской книги и какие сомнения заставлял его высказывать, демонстрируя искреннюю невозможность его выбраться из того идейного тупика, куда заводили обострившиеся социальные противоречия России. Вот почему для понимания позиции Автора важно выяснить, что Пушкин включал из радищевской книги в свое «Путешествие», чтр исключал и почему…
«Путешествие» Радищева кончалось констатацией факта — герой прибыл в Москву: «Путешествие» Пушкина открывалось главой «Шоссе» — своего рода вступлением в книгу, в котором повествователь объяснил причину своего путешествия и избрания радищевской книги в качестве «дорожного товарища». Здесь мы узнаем подробности жизни и убеждений новейшего Путешественника. Следующая глава, «Москва», не имеет аналога у Радищева — она знакомит нас с взглядами Путешественника на «присмиревшую Москву», утратившую свой аристократический блеск, на дворянство, особенно древнее.
Глава «Ломоносов» соотносится с той частью радищевской главы «Черная Грязь», в которой помещено «Слово о Ломоносове». Затем Пушкин помещает маленькую главку «Браки», полемическую по отношению к мыслям, высказанным в начале «Черной Грязи». Радищев, описывая несчастные браки крестьян, совершаемые по прихоти помещиков, заклеймил этот произвол: «Здесь я видел также изрядный опыт самовластия дворянского над крестьянами». Пушкинский повествователь цитирует Радищева, но смягчает его выводы. «Вообще несчастие жизни семейственной есть отличительная черта во нравах русского народа. Шлюсь на русские песни…» Признавая, что «неволя браков давнее зло», повествователь «осмеливается» советовать правительству: «Возраст, назначенный законным сроком для вступления в брак, мог бы для женского пола быть уменьшен. Пятнадцатилетняя девка и в нашем климате уже на еыдании, а крестьянские семейства нуждаются в работницах». Пушкин заставил повествователя откровенно высказать свою помещичью позицию в этом вопросе в самом начале «Путешествия».
«Русская изба» у Пушкина соответствует «Пешкам» I у Радищева, у которого здесь резкий выпад против дворян-помещиков: «Звери алчные, пиявицы ненасытные…»
«Пешки» заканчивались угрозой дворянину-деспоту: «Но не ласкайся безвозмездием…»
Пушкинский повествователь решительно вступает в полемику с Радищевым. Начинает он с иронического пересказа начала главы: «Радищев съел кусок говядины и выпил чашку кофию. Он пользуется Сим случаем, дабы упомянуть о несчастных африканских невольниках, и тужит о судьбе русского крестьянина, не употребляющего сахара. Всё это было тогдашним модным краснословием». Помещичий взгляд Путешественника проявляется последовательно: «Радищев начертал карикатуру», крестьяне не голодают; дома удобны и в них есть то, «что англичане называют сотолог», их «повинности вообще не тягостны.
Повествователь не просветитель — он дворянин, помещик, но придерживается широко распространенных: передовых взглядов, оттого он и верит, что отношения крестьян и дворян не носят антагонистического характера, благополучие и тех и других взаимосвязано. Противник «насильственных потрясений», он придерживался просветительского убеждения, что только мирное развитие обеспечит изменение нравов, с которым и наступят, желанные всем «прочнейшие изменения». Так в первых главах повествователь противопоставляет просветительскую концепцию революционной — радищевской. С этих позиций и шел спор.
Следующей радищевской главе «Клин» соответствовала пушкинская — «Слепой». Повествователь иронизирует над сентиментальным описанием встречи со слепым! певцом, называет все это «пустословием». Очередную радищевскую главу «Завидово» Пушкин опускает — в ней сатирически изображаются «блаженствующие в единовластных правлениях вельможи».
Еще больше трудностей возникло у Пушкина в связи со следующей главой «Путешествия из Петербурга в Москву» — «Городня». В ней не только описывается тягчайшая повинность крестьян — рекрутчина и злоупотребления помещиков в этой связи, но и делается! программный для радищевского путешественника вывод о неизбежности народной революции.
Пушкин сохраняет своему Путешественнику только мотив рекрутчины. Он дает обширную цитату из Радищева, сопровождая ее своим заключением: «Рекрутство наша
Данная формула имеет программный характер в устах Путешественника-дворянина, ведущего спор с Радищевым. Среди пушкинистов распространено мнение, что подобного же взгляда придерживается и Гринев в «Капитанской дочке». Исследователи утверждают, что Пушкин счел нужным перенести важную для пего мысль из брошенного произведения в роман, который готовил к публикации. Потому высказывание Гринева определяют как «автоцитату» Пушкина. В действительности все было сложнее.
Возмущение деспотизмом властей и злоупотреблениями помещиков обусловливает суждение Радищева о неизбежности народной революции, которая покончит с преступным режимом и утвердит свободу в России. Радищевский Путешественник мечтает о времени, когда рабы оковами своими разбили бы главы «бесчеловечных своих господ», когда на место «избитого племени» вышли бы из народной среды другие деятели, «других о себе мыслей и права угнетения лишенны». Но Путешественник знает, что победа революции — дело далекого будущего: «Я зрю сквозь целое столетие».
Пушкинский повествователь рассказывает совсем о другом — его беспокоит закон о сроках военной службы, устанавливающий слишком краткий ее срок- 15 лет! Подобная «кратковременность службы, в течение 15 лет, делает изо всего народа одних солдат. В случае народных мятежей мещане бьются, как солдаты; солдаты плачут и толкуют, как мещане». Чтобы обезопасить себя от народных мятежей, нужно увеличить срок службы: «Русский солдат, на 24 года оторженный от среды своих сограждан, делается, чужд всему, кроме своему долгу…»
Пушкинский повествователь свою главу называет «Русское стихосложение» и включает в нее большую цитату из радищевского «Путешествия», снабжая ее небольшим комментарием. Повествователь положительно оценивает поэтические опыты Радищева и его усилия «переменить русское стихосложение». Назвав Радищева «нововводите-лем в душе», он признает его изучение перевода «Телемахиды», сделанного Тредиаковским, «замечательным».