Благодаря своей необязательности эпиграф в случае его применения всегда несет важную смысловую нагрузку. Можно выделить два варианта употребления эпиграфа в зависимости от того, присутствует ли в произведении непосредственное высказывание автора. Водном случае эпиграф будет составной частью структуры художественной речи, дающейся от имени автора. В другом — единственным элементом, не считая заглавия, явно выражающим авторский взгляд. «Евгений Онегин» и «Капитанская дочка», соответственно, представляют два указанных случая.
Пушкин часто использовал эпиграфы. Кроме рассматриваемых произведений, мы встречаемся с ними в «Полтаве», «Каменном госте», «Повестях Белкина», «Пиковой даме», «Арапе Петра Великого», «Дубровском», «Египетских ночах», «Бахчисарайском фонтане». Приведенный список произведений подчеркивает неслучайность употребления Пушкиным эпиграфов в «Капитанской дочке» и «Евгении Онегине». Ясно, что эпиграфы в них определенным образом «работают» в направлении формирования смысла этих романов. Каков механизм этой работы? В каких связях с текстом оказывается каждый эпиграф? Чему он служит? Ответы на эти вопросы прояснят роль пушкинских эпиграфов. Без этого нельзя рассчитывать на серьезное понимание «Капитанской дочки» и «Евгения Онегина».
В обоих произведениях мы сталкиваемся с целой системой эпиграфов. Они предпосланы каждой главе и всему сочинению. Некоторые главы имеют несколько эпиграфов.
Несмотря на то, что «Капитанская дочка» — своеобразная литературная мистификация (поскольку написана от имени Гринева), для анализа эпиграфов этого романа небесполезно учитывать их мотивировку редакторско-издательскими требованиями. При этом можно отметить такой парадокс: эпиграфы представляются единственным пушкинским вкладом в создание текста «Капитанской дочки», но между тем именно они составляют «непушкинский» элемент текста в смысле его авторства.
Соответствующие эпиграфы для «Капитанской дочки» должны были в ка-кой-то степени гармонировать с ее повествованием. Именно его характер определял их выбор. Для выяснения роли эпиграфов «Капитанской дочки» необходимо задуматься над ее идейным содержанием. В романе изображены два обособленных, сталкивающихся между собой мира, дворянский и крестьянский. Каждый из двух миров имел свой бытовой уклад, особенный склад мысли, свою поэзию. Еще А. Н. Радищев удивлялся, насколько чуждыми друг другу являются представители одной нации. Это разделение Пушкин ясно показывает с помощью различных художественных средств. Одним из них являются эпиграфы. Две группы, в которые они могут быть объединены, соответствуют двум изображенным сторонам русской жизни. Эпиграфы одной группы связаны с народным сознанием. Они содержат слова из песен, пословицы. Другая группа эпиграфов ориентирована на русскую дворянскую литературу XVIII века. С этой целью Пушкин использовал в качестве эпиграфов цитаты из Княжнина, Хераскова. Ему было важно воссоздать атмосферу русской дворянской культуры XVIII века. Для этого же он обратился к литературной мистификации и стилизации, выдав свои стихи под именами Княжнина (в главе «Арест») и Сумарокова (в главе «Мятежная слобода»). К последнему Пушкин относился весьма критически, но здесь на первом месте стояла задача формирования необходимых ассоциаций. Неслучайным кажется выбор общего эпиграфа к роману из первой группы.
Эпиграфы «Евгения Онегина» отличаются большей приближенностью к личности его автора. Их литературные источники — либо произведения современных русских писателей, связанных с Пушкиным личными отношениями, либо произведения старых и новых европейских авторов, входивших в круг его чтения.
Рассмотрение пушкинских эпиграфов с точки зрения их литературных источников выделяет те, у которых они отсутствуют. В этом плане сближаются общие эпиграфы к романам. Остановимся на связи общих эпиграфов с заглавиями романов. Содержанием текста эпиграфа к «Евгению Онегину» является прямая психологическая характеристика, данная в третьем лице. Ее естественно отнести к главному герою, именем которого назван роман. Таким образом, эпиграф усиливает сосредоточение нашего внимания на Онегине (на это ориентирует заглавие романа), подготавливает к его восприятию. Пушкин во второй строфе обращается к своим читателям:
Друзья Людмилы и Руслана,
С героем моего романа
Без промедленья, сей же час
Позвольте познакомить вас…
И вот мы уже имеем некоторое представление о герое.
Эпиграф «Береги честь смолоду» входит в группу «народных» эпиграфов. Слова из народной песни подсказали и название романа. Эпиграф задает нравственную проблему для всех героев романа. В. Г. Белинский видел в «Капитанской дочке» «изображение нравов русского общества в царствование Екатерины». Особо культивировалось понятие чести у дворян. Из всего сказанного становится более понятной емкость пушкинского эпиграфа. Показывая в романе различные типы сознания (патриархального, дворянского, народного, индивидуалистического, которое распространится в XIX веке), Пушкин ставил психологический эксперимент. Мудрость русского народа, закрепленная в пословице, выступает здесь в качестве жизненного ориентира, нравственной основы общества.
Перейдем теперь к непосредственному анализу роли эпиграфов перед отдельными главами пушкинских романов. Первая глава «Евгения Онегина» начинается строкой стихотворения П. А. Вяземского «Первый снег». В какой-то степени эта строка самодостаточна. Оналаконично выражает характер «светской жизни петербургского молодого человека», описанию которой посвящена глава. В то же время она расширяет возможности нашего представления о герое. У Вяземского обобщенная характеристика молодости заканчивается грустными раздумьями о се скоротечности:
И, чувства истощив, на сердце одиноком
Нам оставляет след угаснувшей мечты.
В более глубоком понимании эпиграф задает и тему, и характер ее развития. Онегин не только «чувствовать спешит». За этим следует утверждение, что «рано чувства в нем остыли». Посредством эпиграфа эта информация для подготовленного читателя оказывается ожидаемой. Важным становится не сам сюжет, а то, что за ним стоит. Проблема заключается в причинах того, что выражается с помощью эпиграфа.
Некоторые особенности можно отметить для роли эпиграфа к первой главе «Капитанской дочки». Взятый из комедии Я. Б. Княжнина «Хвастун» диалог достаточно точно определяет суть движения этой главы. Кроме того, эпиграф здесь прекрасно выполняет функцию вступления к повествованию. Художественное мастерство Пушкина наглядно проявляется в согласованном переходе от текста эпиграфа к основному тексту главы: «Да кто его отец?» И тут же: «Отец мой, Андрей Петрович Гринев…»
Соприкосновение с народной стихией в «Капитанской дочке» выражают эпиграфы к главам «Вожатый», «Пугачевщина», «Приступ», «Незваный гость», «Сирота». В этих главах эпиграфы также намечают темы. Это соответствует заявлению «издателя» о «приличных» (то есть соответствующих) эпиграфах. Необходимо отметить, что эпиграфы не играют роль буквальных аннотаций. Сравнение смысла, заключенного в тексте эпиграфа, со смыслом главы можно условно выразить с помощью эффекта прохождения света через призму. Здесь мы подходим к искусству тончайшего словесного сопоставления, которым владеет Пушкин. Эпиграф для него — особая рекомендация читателям собственного текста.
Роль представления, пусть и в условном, символическом виде, последующих действий, свойственная пушкинским эпиграфам, напоминает прием, характерный для литературы XVIII века. Связь с литературной нормой XVIII века не является в «Капитанской дочке» случайной. Написанная в тридцатые годы XVIII века, она повествует о событиях прошлого столетия, о том периоде русской истории, который Н. В. Гоголь охарактеризовал как «бестолковщину времени». Повествование ведется от лица очевидца описываемых событий. На страницах романа оживает XVIII век.
Некоторые эпиграфы «Капитанской дочки» заключают в себе определенные аналогии с событиями, рассказываемыми в соответствующих главах. Таков, например, эпиграф к девятой главе. Первый из них взят из «Россиады» М. М. Хераскова и ассоциативно связывает осаду Оренбурга Пугачевым с подобным действием Ивана Грозного по отношению к Казани. Пушкин рисует Пугачева не как царя, но скрытую аналогию с Грозным закладывает через эпиграф. Для казаков Пугачев — «великий государь».
Все вышесказанное доказывает, что у Пушкина нет случайных слов. Эпиграфы «Евгения Онегина» и «Капитанской дочки» на равных правах с другими элементами текста участвуют в формировании его идейного и художественного смысла, подготавливают читателя к правильному восприятию и пониманию пушкинских романов.
Закончить сочинение хочется словами, взятыми из письма Пушкина Вяземскому. В нем, критически отозвавшись о своей поэме «Бахчисарайский фонтан», Пушкин сказал: «…эпиграф его прелесть».