В своей поэтической практике В. Маяковский опирался на художественное наследие, несмотря на задиристый лозунг раннего футуризма — «сбросить классиков с парохода современности». Его поэтические образы убеждают в том, что он хорошо знал и любил русскую литературу. Маяковскому были близки образы и мысли русских классиков — Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого и особенно Гоголя, который доводил все до «высшей степени», «до верха смешного», «нечеловеческого».
Мир в произведениях Гоголя изображен динамичным, вещи в нем сдвинуты фантастическим воображением писателя с привычных мест, преображены. Изображение сатирического, эксцентрического, необычного — характерная черта также в творчестве Маяковского. Он развил гоголевский гиперболизм и эмоциональную напряженность речи, разработал новую систему ритма. Он действительно сумел «мир огромить мощью голоса».
Гоголь сатирически высмеивал окружающий мир в его уродливых проявлениях. Маяковский тоже выступил против «всякой дряни», направив на них «кавалерию острот». Гоголь, сознавая свою ответственность перед страной и народом, писал о «непостижимой связи» между ним и Русью, которая обратила на него «полные ожидания очи», о его решимости отдать свои силы «на пользу отечества, для счастья граждан…» Маяковский выразил в поэзии свою ответственность за судьбы всех угнетенных и обездоленных, за которых он готов отдать «душу за клоком клок».
В новой России Маяковский начал борьбу с теми типами и явлениями, против которых выступал и Гоголь: властителями канцелярий, бюрократами и чиновниками. Бюрократы в произведениях Маяковского являются наследниками персонажей Гоголя. В стихотворении «Прозаседавшиеся» поэт призывал к их уничтожению: «Мы всех зовем, / чтоб в лоб, / а не пятясь, / Критика дрянь / косила». В «Бумажных ужасах» Маяковский создал гротескный образ косного, неподвижного бюрократизма. Поэт выступил против власти денег, которые приносят страдания не отдельному человеку, как это показано в «Вечере накануне Ивана Купала», а всему человечеству. В этой поэме Маяковский прибегнул к гоголевским образам. «Хлестаковскую» гиперболизацию он использовал при описании Америки:
В Чикаго
у каждого жителя
не менее генеральского чин.
Решетка на Рояль-стрит: «Верст на сотни, а может, на тыщи»; лестница такая длинная — чтобы пройти ее всю, нужна целая жизнь; во дворце Вильсона триста комнат, лакеев же и курьеров так много, что «дух займет у щенка-Хлестакова».
Для изображения эксплуататоров и их прислужников Маяковский по-гоголевски и щедрински использовал образы животных. Мы помним, что Собакевича Гоголь сравнивал с медведем, Коробочку — с птицей, Ноздрева — с собакой. В поэме «150 ООО ООО» Вудро Вильсон, если «посмотришь в ширь — иоркширом иоркшир». Пуанкаре похож на крысу и на бульдога. О вожде итальянских фашистов Муссолини спрашивают: «А почему он не в зверинце, не за решеткой, не в клетке?» («Маяковская галерея»). В произведениях поэта не очень часто встречаются положительные образы, но, представляя читателю отрицательных персонажей, Маяковский тем самым утверждал положительное.
Художественные образы некоторых произведений Маяковского представляют собой перекличку с подобными образами Гоголя. В поэме «Про это» вторая глава названа «Ночь под Рождество». Это близко к гоголевскому «Ночь перед Рождеством». Как и в других своих произведениях, Маяковский по- гоголевски смешивает в ней фантастическое и реальное. Один из персонажей поэмы, подобно кузнецу Вакуле, летает над землей.
Маяковский использует мотив «дороги», развивая гоголевские поэтические образы. В «Невском проспекте» Гоголь писал: «Тротуар несся… кареты со скачущими лошадьми казались недвижимы, мост растягивался и ломался на своей арке…» У Маяковского дороги не только движутся, но и говорят, шагают фонарные столбы: «Слушайте, что говорят дороги, / Что говорят?» Дорогам надоело «спать», «плестись за колодниками». Поэту важно передать динамику событий, конкретное описание явления он заменяет обобщенным его изображением через движение:
Я знаю силу слов, я знаю слов набат,
Они не те, которым рукоплещут ложи.
От слов таких срываются гроба
Шагать четверкою своих дубовых ножек.
Метафора «срывающиеся гроба» явно напоминает гоголевский «Вий».
Маяковский широко применяет комическое. Для этого он активно использует гиперболы. Например, в «Тарасе Бульбе» Гоголя шаровары у казаков были шириною с Черное море. У Маяковского же брюки товарища Скрипкина из «Клопа» «должны быть полной чашей»; «обыватели норма лис» носили галифе, похожие на шатры, в которых они отдыхали и благоденствовали.
Комического эффекта достигал Маяковский гоголевским контрастом внешней представительности и духовного убожества высоких претензий и низменной сущности человека. Одним из главных признаков отрицательных персонажей Маяковского является их невежественность — отсутствие культуры. Победоносиков обнаруживает полное незнание русской литературы, однако это не мешает амбициозности его суждений: «… Александр Семенович Пушкин, — говорит он, — непревзойденный автор как оперы «Евгений Онегин», так и пьесы того же названия…»
Подобно гогопевским дамам, обитатепьницам города «N», излагает свои мысли на чудовищной смеси русского и «французского» языков героиня «Клопа» Эпьзевира Давидовна Ренесанс: «Ах это так шарман, ах, это просто петит истуар».
Стихотворение «Ппюшкин» показывает образ скопидома образца XX века: «Бурлипи бури. Плюхали пушки. / А ты,/ как был,/ такой и есть/ ручною вшой/ копошащийся Плюшкин».
Примером острейшей сатиры Маяковский считал комедию Гоголя «Ревизор». По аналогии с Добчинским и Бобчинским из «Ревизора» им названы персонажи комедии «Клоп»: Присыпкин и Скрипкин; «Бани» — Фоскин, Двойкин, Тройкин. Фамилии гоголевских героев напоминают и другие действующие пица: «гпавначпупс» Победоносиков, бухгалтер Ерыкалов, «самородок, из домовладельцев» Баян — он же Бочкин.
Классики XIX века с большой любовью относились к слову, осуществляя связь языка литературы и языка народа. Маяковский разработал новый поэтический словарь. О титанической работе, которую проводил Маяковский над поэтическим словом, сказано в стихотворении «Разговор с фин-инспектором о поэзии»: «Поэзия — / та же добыча радия./ в грамм добыча,/ в год труды./ Изводишь/ единого слова ради,/ тысячи тонн/ словесной руды…» Он сделал поэтическое слово острейшим средством оценки явлений общественной жизни.
Маяковского с Гоголем роднит устремленность и вера в прекрасное будущее России. Оба они патриоты и являют для нас, потомков, пример отношения к Родине, принимая на себя «ее боли».
