В лучший период своего творчества Жуковский возвращается также к жанрам элегии и песни. Шедевром элегической лирики Жуковского можно признать стихотворение «Славянка» (1815). Осенний пейзаж Павловска, одной из царских резиденций близ Петербурга, дан с поразительной точностью. Романтический пейзаж проникнут авторской субъективностью, в картинах природы переданы глубокие, волнующие переживания. Возникают привычные для поэта мысли о минувшем и грядущем. Сумерки и тишина наполняются невидимыми призраками и таинственными голосами:
Мой слух в сей тишине приветный голос слышит;
Как бы эфирное там веет меж листов,
Как бы невидимое дышит.
Поэту кажется, что прошлое воскресает, а будущее рождает в сердце надежду. Но призрак исчезает:
Одна лишь смутная мечта в душе моей:
Как будто мир земной в ничто преобратился;
Как будто та страна знакомей стала ей,
Куда сей чистый ангел скрылся.
Из других стихотворений того же времени интересно послание «К Воейкову» («Добро пожаловать певец…», 1814) как свидетельство о новых замыслах поэта. Выражая признательность А. Ф. Воейкову за совет обратиться к народным преданиям, песням, сказкам как к богатому источнику поэзии, Жуковский погружается в этот народнопоэтический мир:
Вот наше солнышко-краса
Владимир-князь с богатырями;
Вот Днепр кипит между скалами;
Вот златоверхий Киев-град;
И бусурманов тьмы, как пруги,
Вокруг зубчатых стен кипят;
Сверкают шлемы и кольчуги…
Дальше нам встречаются Добрыня, громящий Зилантов и Полканов, девица-краса, ожидающая богатыря в своем тереме, баба-яга, Дубыня, Горыня. В эти годы Жуковский усиленно собирает исторические и литературные материалы для задуманной им поэмы «Владимир». Это должна была быть не традиционная классическая, а романтическая эпопея, в которой поэт предполагал сочетать историческую истину с легендарными преданиями и поэтическими вымыслами. Для этого Жуковскому и нужна была народная поэзия, значение которой он сумел оценить. Но «Владимир» не был написан. Очевидно, широта и объективность эпического жанра не отвечали дарованию и художественному методу создателя романтической лирики и лирической баллады. Год за годом он пишет и переводит баллады. Жуковский охотно обращается к творчеству английского романтика «озерной» школы Саути.
Его творчеством навеяны баллады «Адельстан», «Вар-вик» и «Баллада, в которой описывается, как одна старушка ехала на черном коне вдвоем и кто сидел впереди». Из Шиллера он переводит «Ивиковы журавли». К числу оригинальных баллад, кроме «Эоловой арфы», относится баллада на античные мотивы «Ахилл». К концу рассматриваемого периода Жуковский становится одним из корифеев нового литературного направления. Как неизменный «секретарь» «Арзамаса» он принимает живое участие в его деятельности. Протоколы заседаний «Арзамаса», писанные Жуковским, являются оригинальным литературным документом эпохи.