«Котлован» (1930) — таково название повести Платонова, посвященной строительству нового, небывалого еще Дома светлых и высоких человеческих отношений. Платонов останавливается на самом начале строительства — на земляных работах, обеспечивающих успех постройки, чтобы дом был прочен, котлован должен быть надежен.
С первой и до последней строки повести идет спор о том, как пробиться к будущему из этого оцепеневшего от несчастий, неблагополучного мира. Сюжет и композиция повести «Котлован» — четыре небольшие новеллы, включаемые в повесть, — развивают все тот же мотив нарастающей тревоги об убывающей человечности.
Первая новелла отмечена откровенно романтической приподнятостью, выделяющей ее из общей тональности произведения. Это история несбывшейся любви землекопа Чиклина, удивительным образом совпадающая с историей любви Прушевского. И тот, и другой отказались от дивного счастья и наказаны за это одиночеством, преследующим чувством утраты. «Все мне кажется, что я кого- то утратил и никак не могу встретить», — признается Пру- шевский.
Вторая новелла интонационно также выделяется из общего звучания повести: в ней преобладает трагический рисунок. Кузнец Михаил, добреющий от вида детей, ка- ким-то странным образом превращается в медведя-молотобойца, обладающего только тремя свойствами — «усердным страданием», «классовым чутьем», «дисциплиной». Вот так прошел сдвиг от одной метафоры — «работать как зверь» — к другой — «озвереть». Но превращения продолжаются. Темп, скорость, мгла, потеря разума превращают труд в «медвежью услугу», лишают его творчества, подлинно человеческого начала.
Тот же мотив развивает А. Платонов в еще одной истории Орлова. В ней своя вставная новелла о лошадях, которые фантастически просто усвоили принцип новой организационной жизни: сами, стройными рядами, они направляются на воДопой, купаются, затем разбредаются в поисках пищи… Такая неформальная слаженность действий животных наводит на мысль о жестокости выдрес- сированности…
Последняя вставная новелла — опять о любви. Это снова возвышенное повествование, хотя внешне отличается от новеллы о несостоявшейся любви Чиклина. Новелла о любви к ребенку — к юной части человечества, которой старшее поколение оставляет в наследство весь мир.
Сирота Настя — дочь той женщины, которую «утратили» и Чиклин, и Прушевский. Крошечное, беззащитное существо, она, сама того не подозревая, защищает своим присутствием Сафронова, Жачева, Чиклина от наступающего бесчеловечья. Пробуждает в них чувство любви, которая напоминает, «насколько окружающий мир должен быть нежен и тих, чтобы она была жива». Однако девочка умирает. А Платонов утверждает, что это — катастрофа вселенского масштаба, потому что гибнет будущее, его юная частица. Прощаются с Настей самые человечные люди — Елисей, Никита Чиклин, молотобоец Михаил. Только они, да еще Настя, и имели имена в повести — остальные обходились без них. Таким образом Андрей Платонов ставит вопрос: «Так смогут ли эти люди, в основном безымянные, завершить строительство котлована? Хватит ли у них сил не только на внешнее, но и на внутреннее устройство, на «духовную оснастку» будущего?»
