Роман «Чевенгур» — центральное социально-философское произведение А. Платонова, захватывающая драма народного правдоискателя — появился неожиданно среди небольших, бессюжетных повестей, рассказов в начале — середине 20-х годов.
«Чевенгур» — роман всей жизни Платонова. Роман возникал из бесконечного количества жизненных событий, внутренних реакций, осмысливаемых в метафорах и символах, вырастал из опыта очарований и разочарований. Нить личной судьбы проходит сквозь все эпизоды романа.
Платонов запечатлел в «Чевенгуре» свои иллюзии и фантазии короткого времени. Оно было в истории. «Чевенгур» вызревал в нем в Тамбове, где Платонов-мелиоратор едва не стал в 1926—1927 годах объектом расправы для сплоченной бюрократической массы, рождался как обобщение, мозаика многих очарований и трезвого осмысления реальности.
Роман начинается с сюжета: воинский эшелон, который ведет главный герой Саша Дванов «по одной дороге», сталкивается лоб в лоб с встречным поездом — «на разломе профиля дороги» (локомотив, паровоз для Платонова — символ революции).
Весь «Чевенгур» — это грандиозное столкновение романтических вдохновений незабытого и неотвергнутого юношеского романтизма Платонова и острейших тревог, выношенных и выстраданных в годы начавшегося свертывания НЭПа, жесткой централизации. Он ощутил везде, где должно было возникнуть братство, — человеческий разрыв, какое-то зияние. В то время внешне все выглядело незыблемо прочно.
«Чевенгур» — это своего рода «божественная комедия» современности с ее «кругами», с ее «двоемирием» — реальностью и утопией. Это уникальнейшее создание, в котором каждый день жизни героев — день творения и одновременно… день Страшного Суда!
Удивительно, неповторимо «все сокровенное пространство» второй половины «Чевенгура», сфера странствий Саши Дванова и его друга Степана Копенкина. В сущности, уже в этом степном пространстве, частично выключенном из конкретной истории, возникает множество «микрокоммун», где наскоро, наспех устраивается «золотой век». Дванов и Копенкин, как апостолы новой веры, движутся в этой среде, одушевленной мечтой, вернее, мифом о возможности невозможного!
Тема конца истории со всем ее наследием — государ- ственно-правовым, художественно-философским, семейно- бытовым — превращает «Чевенгур» в своеобразную поэму о сектантском, анархическом, наивном правдоискательстве, по существу, в антиутопию.
«Чевенгур» — своеобразное антигосударство, даже «антиобщество» — живет как некий мираж, условность.
Весь секрет «Чевенгура» как утопического романа состоит в том, что разрушительная работа первопроходцев совершается ради конечной победы над смертью, слепой силой, опустошающей все.
Герои «Чевенгура» обозначили своей судьбой опасную пропасть, что вечно отдаляет, уводит человечество от заветной обетованной земли.
Роман «Чевенгур» — путеводитель из страны отчаяния. Он убеждает в том, что гибель мечты, искаженной, деформированной, превращение идей будущего рая в Молоха, пожирающего настоящее, лишь подтверждает нужду в мечте, извечность человеческих ожиданий счастья.
