В последние годы царствования Александра Первого над Россией вставал библейский вопрос: «камо грядеши?». Не удивительно, что Пушкин в эти годы изучает «Историю государства Российского» Карамзина, драматические хроники Шекспира, русские летописи. Перед восстанием декабристов в 1825 году поэт закончил трагедию «Борис Годунов», в самом конце которой «народ безмолвствует».
Первый годы царствования Николая Второго были связаны с восстанием в Польше, войной на Кавказе, поддержанной Турцией, и переустройством громоздкой бюрократической системы, с которой царь так и не справился до самой смерти. Пушкин напутствовал восшествие на престол Николая «Стансами», в которых ставил новому императору в пример Петра Великого:
Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.
Но вместе с тем благородная душа русского дворянина хранила верность друзьям-декабристам:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье….
Поэт не раздваивался душой, а выразил свою жизненную позицию: он был «государственником» и убежденным монархистом. Свободные и доверительные отношения с царем позволяли ему напоминать о царской обязанности проявлять «милость к падшим». Глубоко укоренившееся в сознании поэта «государ- ственничество» продолжало ломоносовскую и державинскую традицию служения своим творчеством Отечеству. Но это не безоглядное верноподцанничество, а гражданская требовательность к монарху:
Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце… что же
Он будет без него? Тиран…
Пушкин требует от идеального монарха стремления к идеалам гуманизма, что провозглашала свои девизом и Екатерина Великая, хотя ее правление было далеко не идеальным. Но уж на то и выдуман идеал, чтобы к нему всю жизнь стремиться. Героем, похожим на бога из греческих мифов, становится для поэта Петр Великий, которому он посвящает неоконченный роман «Арап Петра Великого» про собственного прадеда Ганнибала и патетическую поэму «Полтава». Подобно Державину Пушкин высоко ценит свободу творчества. В этом нет парадокса: поэт и шут в истории чаще говорили правду самодержцу, нежели вельможа. Предательское польское восстание, поднятое личными друзьями покойного царя Александра Первого, заставило Пушкина откликнуться стихотворением «Клеветникам России» на очередной «польский ультиматум» Запада:
Иль нам с Европой спорить ново?
Иль русский от побед отвык?
Но это всего лишь реакция патриота на внешнюю угрозу. Внутри русской жизни Пушкин отчетливо различает пороки отечественной власти: вековую ее отчужденность от народа, недоверие к самоуправлению на местах, грабительское «кормление» чиновников — то есть все те «проклятые вопросы» русской истории,которые не решены и в 21-м веке. Повесть « Дубровский», «История Пугачева» и роман «Капитанская дочка» нелицеприятно напоминают российской власти о ее наследственных недугах, главным из которых оставалось крепостное право. Пушкин смог бы увидеть «рабство, падшее по манию царя». Ему в 1861 году было бы только чуть-чуть за шестьдесят. В одном из поздних стихотворений «Пир Петра Великого» поэт рисует свой идеал: всеобщее празднество по поводу братского слияния в едином порыве власти и простого человека. Увы, на то нам и даны поэты, чтобы тешили нас сладостной мечтой.
