Начинал поэт с громогласных футуристических выступлений, издевательских «пощечин общественному вкусу». С первых шагов он заявил о себе резко и грубо. Со всей бескомпромисностью молодости «бросался» Маяковский в новое искусство, веря, что, выбросив из поэзии «слова с чужими брюхами», он принесет в жизнь новое настроение. Сам поэт истолковал этот период как «формальную работу, овладение словом». Годы, когда Маяковский начинал поэтический путь, были полны сложных противоречий, напряженных духовных исканий. Эта бурная эпоха преобразований требовала от поэзии нового языка. «Борьба наша за новые слова для России вызвана жизнью. Развилась в России нервная жизнь городов, требует слов быстрых, экономных, отрывистых…» — писал Маяковский в 1914 году. Отсюда его приверженность к «самовитому слову», предающему быстрый темп эпохи «растрепанным синтаксисом», отсюда его стремление пополнить «словарь новыми словами». Маяковский призывал отточить поэтический язык для отражения пестрого, бурного жизненного потока.
Ранние стихотворения («Ночь», «Утро», «Уличное», «Адище города» и др.) вводят в мир, где города «повешены», где «распяты городовые», где «у раненого солнца вытекает глаз», где мир «с перекошенной мордой». Главным здесь является ощущение боли, бесцельности существования:
По эхам города проносят шумы
На шепоте подошв и на громах колес,
А люди и лошади — это только грумы,
Следящие линии убегающих кос…
(«Шумики, шумы и шумищи»)
В этом мире живет и страдает человек — лирический герой ранней поэзии Маяковского, — рефлексирующий, стремящийся осознать себя (цикл «Я», «От усталости»). В стихах 1913-1914 годов звучат и другие интонации, в частности, анархические, бунтарские («Кофта фата»). Порою стихи раннего Маяковского представляются грубыми, жестокими и даже аморальными («Я люблю смотреть, как умирают дети»). Это был сознательный вызов обществу. В душе лирического героя зреют злость и вызов «грубого гунна», вырывается крик негодования и муки. Он становится «чужим» в чуждом ему мире. При этом автор использует, по словам В. Шкловского, прием «остранения» (умение показать привычное странным) и гротеска, обращается к ораторской интонации. Поэт поражает своей изобретательностью в «конструировании» неологизмов, которые заставляют читателя участвовать в создании зримого образа: «лица не выгрущу», «дикий обезумлюсь» и т. д.
Но рядом с холодным злобным чувством в герое живет и иное. Лирический герой Маяковского мечтает о любви, он хочет отдать все «за одно только слово ласковое, человечье» («Дешевая распродажа»). Герой раннего Маяковского выражает чувства, душевные запросы, свойственные всем людям, но только ему присущи, как он сам сказал, «громада-любовь» и «громада-ненависть». С равной силой он отвергает пошлость, цинизм, глупость. И никто так, как он, не мог в лирике «вывернуть себя», выставить напоказ свои чувства и муку.
Таким образом, можно утверждать, что в ранних стихах Маяковского возникает сложный, подчас противоречивый образ лирического героя:
В первых стихах поэта («Ночь», «Адище города», «Утро», «Уличное» и др.) лирическое «я» еще не определено. Основой в этих произведениях является критическая направленность против пошлости мира, в котором нарушены нормальные связи. Преобладает урбанистический пейзаж, насыщенный живописными образами. Через выразительные детали («раненое солнце», «дряблая луна», «трамвай, вскинувший зрачки») опосредованно выражается отношение лирического героя к миру.
Начиная с цикла «Я» (1913) в поэзии Маяковского появляется герой, мучительно стремящийся осознать себя. В стихах этого времени основным все чаще становится желание быть понятым, получить от мира сочувствие, любовь. Уже в этом цикле проявляется двойственность лирического героя, которая будет видна и в более поздних стихотворениях. С одной стороны, он готов вобрать в себя всю скорбь людскую, все человеческое страдание, взамен отдав им свою любовь, с другой — он резко протестует против мира, где жестокость и насилие.
В герое Маяковского также проявляются исключительно анархически-бунтарские настроения. Его можно назвать бунтарем, мятежником, который наслаждается своей ролью «свободного художника», дающей право выступать от имени «уличных тыщ» («Нате!», «Скрипка и немножко нервно», «Кофта фата» и др.). Основным в этих стихах становится противостояние — «я» и «они», слышны мотивы трагического одиночества, отчуждения людей.
Тема одиночества в городской толпе, в окружающем мире — основная тема в ранней поэзии Маяковского.
Своеобразной формой защиты для поэта все чаще становятся эпатаж, грубые выпады против «желудка в панаме», «сытой» публики, привыкшей воспринимать искусство исключительно как забаву. В стихотворении «Нате!» автор пишет об отношениях творческой личности и толпы, которая сравнивается со «стоглавой вошью». Призвание поэта не в том, чтобы развлекать «озверевшего» мещанина. Поэт-художник способен сыграть ноктюрн даже на флейте водосточных труб», увидеть «косые скулы океана» «на блюде студня». В стихотворении «А вы могли бы?» (1913) поэт утверждает, что искусство должно преображать будничную жизнь, расцвечивая ее яркими красками. (Правда, писатель А. Платонов предлагает иное прочтение этого стихотворения, в котором предан трагизм поэта, лишенного в реальной жизни возможности слышать прекрасные звуки музыки и видеть океан. Именно поэтому он создает этот мир в своем воображении, используя самые неподходящие предметы вещного мира.)
Герой Маяковского (нередко поэт, художник) не может жить в мире «беззвездном», поэтому, презрев все условности, он обращается к Богу и просит его зажечь звезды, чтобы осветить жизнь людей («Послушайте!», 1914). Звезда образ метафорический, означающий мечту, любовь, добро, к чему всегда стремятся люди. Используя ряд ключевых слов-образов в стихотворении «Послушайте!» («плевочки», «жемчужины», «звезды», «мука»), автор формулирует важнейшие вопросы бытия (смысла жизни, творчества). Не случайно выбрана форма прямого обращения — герой стремиться вместе с читателем найти ответы на важнейшие вопросы жизни.
Чтение стихотворения «Послушайте!» наизусть.
Маяковский использует в этом стихотворении множество средств для воздействия на читателя: возможности композиции (трехчастная кольцевая композиция), соединение фантастики с достоверностью, акцентный стих (тонический стих с перекрестной рифмовкой), расположение строк «лесенкой», повторы, обилие восклицательных знаков.
В поэзии Маяковского 1914-1915 годов появляется образ поэта-пророка идущего «к зачумленным», нищим, грешникам. Этот образ не нов для русской литературы (вспомним стихотворения Пушкина А. С., Лермонтова М. Ю., Блока А. А.), но поэт-пророк Маяковского соединяет в себе высокую романтику с прозаизмом и самоиронией, в нем соединяется сознание высокой миссии (провозгласить новые законы жизни) и внешняя будничность (например, вместо тернового венца — «лоб, венчанный шляпой фетровой») Этот поэт объявляет себя «тринадцатым апостолом» («Облако в штанах»).