Пушкин был центром, от которого разнообразные нити расходились по периферии: для биографов поэта современники его являются или друзьями, почитателями и соратниками, или врагами, завистниками и зоилами; для исследователей влияний существуют лишь предшественники, расчищающие ему дорогу, или последователи, от него исходящие и ему подражающие. Лишь новейшие историко-литературные изучения, разрушая эти представления, дают иное освещение, открывают более точные исторические перспективы. Пушкин, как одно из слагаемых и общем литературном, очень разнородном, движении 1820— 1830-х годов, как один из деятелей, неизмеримо, конечно, превосходящий других силою своего дарования, но не поглощающий остальных течений, то его признающих, то с ним борющихся и от него отталкивающихся, — вводится в общее историческое русло; вместе с тем и рельефнее выступают окружающие его деятели.
Одним из таких современников, наиболее своеобразных, является в 1830-х годах В. Ф. Одоевский.
История знакомства Пушкина и Одоевского небогата фактами. Сводка их делалась не раз, а краткий, но полный фактический обзор и анализ по существу даны в исследовании об Одоевском П. Н. Сакулина.4 Тема эта, однако, разработана у П. Н. Сакулина по необходимости суммарно и лишь мимоходом — в ряду других однородных вопросов об отношениях Одоевского к современной литературе — русской и западной. Результаты анализа поэтому касаются только «влияния» Пушкина на Одоевского и формулированы отрицательно: «Одоевский, — говорит П. Н. Сакулин, — благоговел перед Пушкиным» и «внимал советам гениального учителя поэзии». Но «о каком-либо подражании Пушкину со стороны Одоевского не может быть и речи… суть дела в общем влиянии Пушкина как художника. Одоевскому ни у кого не нужно было учиться высокому пониманию искусства, но непосредственное общение с гениальным поэтом должно было придавать большую осязательность его эстетическим идеям, помогать осмыслению совершавшегося на его глазах литературного процесса и во всяком случае было чрезвычайно поучительно для самого Одоевского как писателя. Пушкин ценил литературный талант Одоевского и направлял его в сторону реализма и объективности». Вывод этот в одной своей части неоспорим: подражания Пушкину у Одоевского нет; но в другой части формула, слишком общая, кажется и недостаточной и неясной: не как учителя и ученика, не как центральное светило и спутника нужно рассматривать обоих писателей, но как представителей двух разных миропонимании, двух литературных школ, двух направлений в истории русской художественной прозы.
Прежде чем перейти к рассмотрению этой задачи, следует напомнить хотя бы некоторые главные факты из истории их отношений. Литературные связи Пушкина с Одоевским возникли гораздо раньше их личного знакомства. Еще живя в Михайловском, опальный поэт должен был слышать о молодом любомудре, читая его апологи и статьи в альманахе «Мнемозина», который издавался Одоевским совместно с лицейским товарищем Пушкина — Кюхельбекером в 1824—1825 гг. Когда Пушкин вернулся в Москву, в конце 1826 г., Одоевский уже был в Петербурге, и знакомство их не могло состояться. Но оба они приняли участие в основанном тогда «Московском вестнике», и Пушкин, желавший быть одним из негласных редакторов его, исправлял критические статьи Одоевского-писателя, младшего и по летам, и по литературной работе, и по натуральному опыту. «Немецкой метафизике» «любомудров», любимой Одоевским, Пушкин не только не сочувствовал, но, по собственному признанию, «ненавидел и презирал ее»; все же он ценил «Московский вестник», как честный и серьезный журнал, и думал сделать из него свой критический орган (что, как известно, ему не удалось), а в статье Одоевского, предназначенной для этого журнала, «нашел много умного, справедливого», хотя «автор не знает (журнальных) приличий».9 В журнале он быстро разочаровался, но Одоевского как серьезного критика-публициста продолжал ценить и много позднее, в эпоху издания «Современника». Появление в «Северных цветах» на 1831 г. повести Одоевского «Последний квартет Бетховена» — первой, напечатанной им, повести (точнее, но-неллы) в собственном смысле — было встречено Пушкиным с большим сочувствием: «едва когда-либо читал» он, по его отзыву, «на русском языке статью столь замечательную и по мыслям и по слогу» и видел в Одоевском писателя, обещающего «стать па ряду с прочими европейцами, выражающими мысли нашего века».
Личное знакомство их произошло, очевидно, зимою 1829/30 г., когда Пушкин провел в Петербурге более трех месяцев, занимаясь делами «Литературной газеты»,11 а укрепилось, вероятно, с конца 1831 г., когда Пушкин стал постоянным обитателем Петербурга, и они могли встречаться в литературных и светских салонах. Первый письменный след знакомства относится к марту 1833 г.: дело касалось литературного чтения у Одоевского, и по письмам их видно, что знакомство носит еще сдержанно-светский характер.12 Осенью 1833 г. Одоевский предложил Пушкину, находившемуся в то время в Болдине, издать втроем, совместно с Гоголем, «Тройчатку» или «Альманах в три этажа», где бы на долю Гомозейки (Одоевского) пришлось описание «гостиной», на долю Рудого Панька (Гоголя) — «чердака», а на долю Белкина (Пушкина) — «погреба». Но Пушкин, поглощенный, завершением и обработкой «Медного Всадника», подготовкой истории Пугачева и рядом других творческих работ, отклонил предложение, не вызвавшее в нем никакого сочувствия и по существу, что ясно видно по тону его ответного письма Одоевскому — дружески-фамильярному, но вместе с тем очень ироническому.
Одоевский, когда Пушкин уезжал из Петербурга, брал на себя все сношения с авторами и типографией, корректирование и планировку книги, денежную часть и проч. Из писем Пушкина видно, что он очень ценил сотрудничество Одоевского, хотя относился к нему двойственно. Художественные произведения Одоевского, предназначенные для «Современника», вызывали в нем часто сомнения и возражения, но критические — скорее публицистические — статьи его Пушкин, видимо, принимал вполне и одну из них называл «дельной, умной и сильной». По смерти Пушкина Одоевский был в числе друзей поэта, взявших на себя продолжение издания «Современника» на 1837 г., и деятельно участвовал в ведении: журнала.