В 1911 г. образовалось новое поэтическое объединение — «Цех
поэтов», словно зачеркнувшее этим названием идею «открытия других
миров» поэтами-символистами. Туда вошли Я. Гумилев, С. Городецкий,
А. Ахматова, О. Мандельштам, М. Кузьмин, Георгий Иванов.
Организатором и теоретиком нового направления (акмеизма) был
Н. С. Гумилев, который писал в статье «Наследие символизма и акмеизм
»: «На смену символизму идет новое направление, как бы оно
ни называлось, акмеизм ли (от слова acme — высшая степень чего-либо,
цвет, цветущая пора) или адамизм (мужественно твердый и ясный
взгляд на жизнь), во всяком случае, требующее большого равновесия
сил и более точного знания отношений между субъектом и объектом,
чем то было в символизме. Однако, чтобы это течение утвердило себя
вовсейполнотеиявилосьдостойнымпреемником предшествующего, надо,
чтобы оно приняло его наследство и ответило на все поставленные
им вопросы. Слава предков обязывает, а символизм был достойным
отцом».
Подлинная красота акмеистам виделась не в Иных Мирах, а в
прошлом. Молодые поэты, художники, композиторы собирались в кафе,
многочисленных кабаре, там читали стихи, звучала музыка, там до
хрипоты спорили, ссорились, влюблялись… Самым модным и скандальным
было кафе «Бродячая собака», оно располагалось в Петербурге,
в подвальном этаже дома на Михайловской площади (ныне
Площадь Искусств). Здесь были и читали свои стихи и символисты,
и акмеисты (Ф. Сологуб, А. Ахматова, Н. Гумилев, О. Мандельштам,
М. Кузьмин). «Бродячая собака» была открыта в ночь под новый, 1912 г.
Главным печатным органом акмеистов стал журнал «Аполлон»,
выходивший с 1909 г. и печатавший также и символистов.
Расставаясь с символизмом, каждый из поэтов-акмеистов выбрал
свой путь, общая программа была намечена лишь контуром, но все
же было главное — внимание к бытовой детали, к образу, способному
пробуждать чувство прекрасного. В эстетике акмеизма присутствовал
ретроспективный взгляд на античное искусство, искусство эпохи
Возрождения, в котором виделся образ прекрасного.
Николай Степанович Гумилев (1886-1921)
1905 г. — сборник «Путь конквистадоров».
1908 г. — сборник «Романтические стихи».
1910 г.- сборник «Жемчуга».
Акмеизм был культом конкретности, осязаемости образа, и он был
ярким словом, раскрывающим тайну этого образа. Николай Гумилев
создавал в стихах экзотические образы, звучащие звонкой рифмой.
Он был романтиком:
Среди искусственного озера
Поднялся павильон фарфоровый;
Тигриною спиною выгнутый,
Мост яшмовый к нему ведет.
«Фарфоровый павшьон»
Или его стихотворение «Озеро Чад», увлекающее своими сказочными
картинками:
На таинственном озере Чад
Посреди вековых баобабов
Вырезные фелуки стремят
На заре величавых арабов.
По лесистым его берегам
И в горах, у зеленых подножий,
Поклоняются странным богам
Девы-жрицы с эбеновой кожей.
Или величавая картина, рисующая великолепного жирафа, буквально
оживающего в ритмах стиха.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озер.
Темы стихов у Гумилева разнообразны, как у поэта, внимательного
к любому проявлению жизни.
Поэт был расстрелян в 1921 г. по подозрению в заговоре (Кронштадтский
мятеж), хотя впоследствии было доказано, что он никакого
отношения к этому заговору не имел. Стихотворение «Заблудившийся
трамвай» отражает предчувствие трагедии и гибели.
Осип Мандельштам (1891-1938)
Поэт сложной трагической судьбы, погиб в сталинских лагерях.
В начале пути был символистом, его первые стихи полны символистской
многозначительности.
Стихотворение «Дыхание» («Я и садовник я же и цветок/IB темнице
мира я не одинок»: «темница мира» — символ земного существования,
садовник и цветок — это человек и его судьба). Метафора —
основное поэтическое средство, которое делает стихи Мандельштама
неповторимыми:
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,-
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Метафора здесь выступает в роли метонимии. Невыразимая печаль
— это состояние усиливается метонимией «два огромных глаза»,
«цветочная проснулась ваза» — ожила красота, и далее усиление впечатления
происходит в строке «и выплеснула свой хрусталь».
Первая книга- «Камень» (1913), затем второе издание ее же в 1916 г.
Критика называла его поэтом-акмеистом, отмечая, что поэтический
мир Мандельштама перенасыщен деталями, излишне предметен.
Поэт как бы призывает раздвинуть границы слова, проникнуть в его
«первооснову». У него есть стихотворение «Silentium» («Молчание»),
созвучное тютчевскому:
Она ещё не родилась,
Она и музыка и слово.
И потому всего живого
Ненарушаемая связь.
Стало знаменитым стихотворение Мандельштама об Ахматовой,
выразившее суть и ее поэзии, и ее личности:
Вполоборота, о печаль!
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложно-классическая шаль.
А в стихах о Петербурге в его узнаваемых зданиях он сумел воплотить
образ величественного и прекрасного города:
А над Невой — посольства полумира,
Адмиралтейство, солнце, тишина!
И государства жесткая порфира,
Как власяница грубая, бедна.
В первых двух строках через осязаемые образы видится величие
и красота города на Неве, следующие строки снижают эту красоту,
но создают образ сурового государства.
В советское время у Мандельштама были другие стихи, отражающие
контрасты сталинского времени:
Мне на плечи кидается век-волкодав,
Но не волк я по крови своей,
Запихай меня лучше, как шапку, в рукав,
Жаркой шубы сибирских степей.
1931
Я пью за военные астры, за все, чем корили меня:
За барскую шубу, за астму, за желчь петербургского дня.
1931
Мандельштаму действительно удалось расширить границы слова,
потому что метафора его стихов многозвучна, многослойна и красива.
Анна Ахматова (1889-1964)
В те «акмеистические годы» стихи Анны Ахматовой, как много
раз говорили критики, звучали сильным голосом. Их отличало личное,
глубоко интимное отношение к окружающему миру. Это была женская
лирика, но какая!
В 1910-х гг. у Ахматовой вышли три сборника стихов: «Вечер» (1912),
«Четки» (1914) и «Белая стая» (1917). У нее был особый стиль —
недосказанность, скрывающая многозначительность, особую глубину.
Деталь у Ахматовой тоже предмет поэтического внимания:
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
(«Песня последней встречи»)
Перчатка с левой руки, надетая на правую — деталь, раскрывающая
глубокие переживания героини, расставшейся с любимым.
Или: А глаза глядят уже сурово
В потемневшее трюмо…
Суровый взгляд и потемневшее трюмо — и читатель сопереживает
героине.
О «музыкальности» поэтического мира Ахматовой написано очень
много, а читать ее стихи лучше при свете свечи, создающем интимную,
таинственную обстановку.
