Иудушка Головлев — центральный образ романа М. Е. Салтыкова-
Щедрина «Господа Головлевы». Он назван уничижительно-пренебрежительным
именем Иудушка от Иуды, предателя Христа.
В устах этого лживого, коварного человека Христовы истины вывернуты
наизнанку. В романе много эпизодов, раскрывающих сущность
Иудушки Головлева, и эпизод «У постели больного брата» (глава
«По-родственному») — один из самых ярких.
Этот эпизод, можно сказать, полностью состоит из диалога двух
братьев. Правда, реплики Иудушки прерываются только лишь короткой
мольбой Павла, но все же и это можно назвать диалогом, а не
монологом.
Итак, семейный разговор… А разговаривают они о многом: о том,
как Иудушка «любит» своего «дружка» братца, о справедливости
закона, о причастии и исповеди (главная цель приезда Иудушки, по
его собственным словам, и была в том, чтобы уговорить брата позвать
священника). «Случайно» заведя разговор о наследстве, Иудушка
узнает, что Павел духовную не написал. Выведав все, что ему было
нужно и окончательно замучив брата, Иудушка уходит.
Появлению Иудушки в комнате на антресолях предшествуют
странные события.
В душе Павла Владимировича царили смятение и безысходность.
Комната погружена во мрак, лишь перед образом в золоченом окладе
теплится лампада- единственный свет в комнате. Глаза Павла, вдруг
остановившиеся на образе, в котором отражалось пламя лампады,
проскользнули дальше в темный угол комнаты. Огонек дрожит, дрожат
и отбрасываемые тени, больному разгоряченному воображению
Павла чудится, что в этом темном углу все вдруг задвигалось.
Его охватывает ужас, в страхе он стонет. Он бы кричал, но нет сил.
В это время, когда его ум погружен в мистический ужас, когда
разум был заворожен страшным необъяснимым явлением, вдруг перед
ним, совсем рядом с его постелью, возникает Иудушка! Иудушка
появился без шума, Павел не слышал даже шарканья его шагов!
Павлу Владимировичу представляется, что Иудушка пришел именно
из этого страшного, темного угла. И, конечно, принимает его не за
человека, а за демонического призрака, который способен на любого
рода злодейство. Но это не призрак, а сам Порфирий Владимирович
собственной персоной пришел навестить больного братца. Павел,
считая все еще стоящее перед ним существо тенью, хочет избавиться
от этого наваждения, он с ужасом кричит: «Зачем? Откуда? Кто
пустил?» Может быть, он спрашивает Иудушку, зачем он явился
и откуда, не из преисподней ли?
Иудушка не отвечает и скорбно покачивает головой. Он внимательно
рассматривает больного: действительно ли он болен смертельно,
как ему сказывали, или он еще будет жить? Нет, по всему
видно, что братец дольше дня не проживет. Удостоверившись, что
он приехал вовремя, Порфирий Владимирович открывает свои лживые
уста. Он, как можно елейнее, спрашивает: «Больно?!» Бедный
Павел Владимирович, силясь понять, кто перед ним, уставился на
Иудушку, который тем временем, завидев образ, спешит к нему, умиляется,
что-то шепчет, кладет поклоны.
Далее молчание прерывается радостным изречением Иудушки:
«Ну, брат, вставай! Бог милости прислал!» Порфирий Владимирович
по своей натуре обречен всегда лгать. Обмануться можно не только
его словами, но и интонацией. Но в данном случае Иудушке не пришлось
делать свой голос счастливым, радовался он искренне. Причиной
этой радости являлось состояние «милого братца», его «дружка».
Иудушка был счастлив от мысли, что ему осталось ждать смерти
брата совсем недолго.
Автор замечает, что, узнав Иудушку, Павел как-то весь съежился.
Наверное, он боится больше реального человека- Иудушку, чем призрака.
Он инстинктивно хочет спрятаться от кровопивца.
Кажется, что Порфирий Владимирович не знает, с чего начать
разговор с больным братом, и говорит просто для того, чтобы только
что-то сказать: «Ах, брат, брат! Какая ты бяка сделался! А ты возьми
и приободрись! Встань, да и побеги! Труском-труском!» Если учесть,
что Павел еле дышит, а Иудушка видит и понимает все это прекрасно,
то тогда Порфирий Владимирович говорит полнейшую чушь.
Павел просто в отчаянии от своего бессилия. И он кричит: «Иди,
кровопивец, вон!»
Иудушка действительно напоминает какое-то злостное кровососущее
насекомое, которое отгоняешь, но оно снова и снова возвращается
к своей жертве. Чуть пожурив брата, Иудушка порывается
облегчить страдания больного, поправить ему подушку. Правда,
поправил Порфирий подушку каким-то странным образом — ткнул
в нее пальцем. Он решил, что «вот теперь славно» и «хоть до завтра
поправлять не нужно!» Но Павел Владимирович, видимо, не разделял
мнения брата, что «все славно», и ему не стало удобней лежать
и было вовсе не «хорошохонько». Поэтому больной просит опять:
«Уйди… ты!…» Причем, не упоминает вслух кровопивца, а в уме
он мог назвать Иудушку как угодно.
Павел, оставив надежду выгнать брата, начинает обороняться.
На слова Порфирия Владимировича он говорит: «Иуда, предатель:
мать по миру пустил!» Хотя Иудушка и говорил, что он привык прощать,
однако ругательства умирающего довели его до того, что губы
у него искривились и побелели. И, видимо, чтобы как-то себя успокоить
и прекратить неприятный для него разговор, Иудушка идет к
образу, падает на колени, шепчет, воздевая руки. Автор называет
молитву Иудушки просто шептанием.
Иудушка не спрашивает прямо у Павла о капитале, сделал ли
брат о нем распоряжение, а лишь говорит о своих мыслях в дороге
и хочет посмотреть реакцию брата на свои слова. Иудушка повествует:
«Вот и сегодня; еду к тебе и говорю про себя: должно быть, у брата
Павла капитал есть! А впрочем, думаю, если и есть у него капитал,
так уж, наверное, он насчет него распоряжение сделал!» «Больной
отвернулся и тяжело вздыхал».
Разведав все, что ему было нужно, Порфирий Владимирович собирается
уходить. Только без молитвы он уйти не может. Но и после
своего шептанья Иудушка сразу не уходит, он еще не отдал дань
пустословию. И, наконец, измотав почти до смерти брата, Иудушка
решается уйти. Последнее слово за Павлом, и он кричит вслед
уходящему брату: «Кровопивец!» Так пусть за ним и останется это
слово, как клеймо, которое слетело с губ замученного умирающего
Павла.
Как в этом красноречивом эпизоде, так и на протяжении всего
повествования Иудушка выступает как лжец, пустослов, ханжа, лицемер,
паразит и негодяй. Он живет, преследуя низкие и алчные цели.
Прочитав только лишь этот эпизод из всей его порочной жизни, можно
получить полную картину его внутреннего состояния. Но в этом
эпизоде нам открывается особенно ярко еще одна грань его пакостной
натуры — подлость. Мучая смертельно больного брата, он,
можно сказать, «бьет лежачего». Доводя низменные черты человеческой
натуры до абсурда, писатель создает образ-символ, поражающий
своей подлостью и вызывающий чувство омерзения. Это образ
человека-оборотня, образ антигероя.
