Евгений Иванович Замятин умел не только строить лучшие в мире ледоколы, но и прогнозировать ледовую ситуацию на Северном морском пути. Меня вообще поражает этот русский человек, умевший думать, чувствовать по-русски и в совершенстве писать по-английски. Наверное, таким и будет прообраз русского человека 21-го века.
Замятин сумел составить точный прогноз развития человечества на далекие тысячелетия и если не породить, то окончательно оформить футурологическое направление в мировой литературе, которое успешно развивалось и развивается вплоть до 21-го века. Пример такого «подражания» — «Бойцовский клуб» американца Чака Паланика, русское написание фамилии которого через украинско- белорусскую традицию будет звучать как «Палахнюк» («Полох- нюк»), от слова «полохать» — пугать. Антиутопия и призвана пугать, предостерегать по сути своей. Я бы не сказал, что футурологическое направление в мировой классике забыто читателями и кинозрителями. Наверное, каждая десятая художественная кинолента-мрачная киноутопия. Предшественником Евгения Замятина можно назвать английского фантаста Герберта Уэллса с его «Машиной времени», а последователями были: Олдос Хаксли («О, дивный новый мир»), Оруэлл («1984») и Брэдбери («451 градус по Фаренгейту»).
Роман «Мы» написан Замятиным под свежими впечатлениями ужасов эпохи военного коммунизма в Советской России с его ЧК, расстрелами без суда и следствия, интернированием, когда запросто растаптывали человеческое достоинство только за то, что у человека было высшее образование. Роман стал первым художественным опытам социальной диагностики в русской литературе, если не учитывать рассказа-антиутопии Ф. В. Одоевского «Город без имени», где автор последовательно, шаг за шагом в пух и прах разбивает все «научные» теории переустройства мира на разумных началах.
Роман «Мы» выявил в тогдашней политической реальности Советской России (еще даже не СССР!) и в общественных умонастроениях настолько тревожные тенденции, что сам автор вмиг избавился от остатков былой революционности. Будущее, о котором грезили «массы трудящихся» обрекали на кровавую жертву настоящее и будущее народа в целом и неповторимую человеческую жизнь в частности.
В романе изображено совершенное Государство, возглавляемое некими Хранителями, наделенными неограниченной властью экспериментаторов. В этом государстве прозрачных стен, розовых талонов на любовь, механической музыки и «оседланной стихии» поэзии, в этом обществе «разумной механистичности» и «математически совершенной жизни» обезличенный человек — не более чем винтик в образцово отлаженном механизме. Здесь нет имен, а есть номера, здесь порядок и предписание превыше всего, а отступление от общепринятых правил и санкционированного образа мысли фозит нарушителю Машиной Благодетеля (чем-то вроде модернизированной гильотины). Единое Государство достигает социальной гармонии и математического порядка вещей. Каждый человеческий винтик общественной машины был на виду у других, а особенно у Хранителей, которые управляют ходом общественного развития. Шторы в стеклянных домах опускаются лишь на краткий миг репродуктивной «работы» по селекции нового человека. Часовая Скрижаль отводит на это строго ограниченное время. Единое Государство освободило этих подопытных кроликов от бытовых хлопот, чтобы новочеловек все силы отдавал на осуществление проекта «Интеграл», который позволит навести математический порядок в объединенной Вселенной, управляемой с помощью науки и техники. Главный герой романа под номером Д- 503 из-за врожденной аномалии чувствует себя неуютно в Едином Государстве. Он идет на преступную связь с террористкой И-339, которая вовлекает его в подпольную работу против Единого Государства в попытке вернуть человечество на путь развития, предписанный природой.
Но службы безопасности Города начеку: герою Д-503 при помощи хирургической операции на мозге исправляют нарушения в психике и сознании. Он с радостью выдает свою любовницу и с удовольствием наблюдает казнь бывшей возлюбленной во имя торжества нерушимости Единого Государства. Всего через четыре года после Октябрьской революции бывший революционер Замятин с ужасом предвидит, что большевики вытравят из русского народа его историю, культуру, душу и обрекут нацию на вымирание. Английский писатель Олдос Хаксли в романе «О, дивный юный мир» докажет страшную возможность осуществления проекта «Интеграл», предсказанную Евгением Замятиным. В «дивном юном мире», где умирающие старушки похожи на девушек, любовь главной героини Ленины к Дикарю представляется одному из соправителей мира Мустафе Моду самым страшным преступлением против общественной нравственности, потому что любовь разрушительна для любого государства, будь то любовь женская или христианская. Любовь это слияния двух «я». Слишком легко любить абстрактное «мы». Еще более мрачная антиутопия Чингиза Айтматова, «Буранный полустанок», повествует о погружении человечества в вечное идеологическое рабство, подтверждает стремление государства создать из своих подданных манкуртов-биороботов, не помнящих родства с природой и человечеством. Эта последняя из антиутопий в русской литературе вводит в свои прогнозы и экологию — на планете Лесная грудь к окружающей среде относятся чуть ли не с трепетом, но любое, даже благое вмешательство в природу все равно обрекает планету на гибель, усыхание планетарной коры.
Антиутопия как жанр в русской литературе позволяет нам из самых невероятных прогнозов составить реальную картину стремительно изменяющегося мира в 21-м веке.
