Футуризм как литературное направление родился в Италии. Его
теоретиком был известный публицист и философ Ф. Т. Маринетти,
ему принадлежат футуристические манифесты, воспевающие бунт
и дерзость.
В феврале 1914 г. Маринетти появился в «Бродячей собаке»
ивстретил здесь горячих поклонников своей идеи. Европейский футуризм
оказал свое влияние на русский, но русский футуризм был другим.
Впервые слово «футуризм» появилось в названии группы поэтов —
«эгофутуристов». Лидером эгофутуристов был Игорь Северянин
(Игорь Васильевич Лотарев, 1887-1941). Он стал знаменитым и до
сих пор узнаваемым по стихам: «Ананасы в шампанском», «Кензель»
{«В шумном платье муаровом»), «Мороженое из сирени». Стихи для
дам «полусвета», воспевающие атрибуты полуаристократической
жизни: интерьер дымных ресторанов и будуаров, легкие любовные
связи, ночные кабаре, где легко звучит:
Шампанского в лилию! Шампанского в лилию!
Шампанское в лилии — святое вино.
Эгофутуристы не тяготились собственной славой, даже наоборот,
прославляли свое «Я»:
Мой стих серебряно-брильянтовый
Живителен, как кислород.
— О, гениальный! О, талантливый!
Мне возгремит хвалу народ.
Или:
Я гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
Около 1910 г. футуризм становится не только искусством, но
и определяет образ жизни и стиль поведения многих молодых нигилистов.
Они получали удовольствие от своего эпатажа, эпатировать
и пугать обывателей становилось забавой. Поэты-футуристы появлялись
в кричащих одеждах, раскрашенных немыслимыми яркими
красками, носили ярко-желтые кофты. Носил такую кофту и Маяковский.
Он-то и был самый настоящий футурист. Они издавали сборники
своих стихов то на оберточной, то на обойной бумаге, названия тоже
были шокирующие: «Дохлая луна», «Молоко кобылиц», «Идите
к черту», «Молоко недоенных коров», «Доители изнуренных жаб»,
«Засахаре Кры», «Рыкающий Парнас».
Первое серьезное творческое объединение поэтов-футуристов
называлось «Гилея». В него входили братья Бурлюки, ВелимирХлебников,
А. Крученых, В Каменский, Е. Гуро, В. Маяковский. Называли
они себя «будетлянами» (русский аналог футуристов) или кубофуту-
ристами. В 1912 г. появился сборник стихов с шокирующим, очень
вызывающим названием «Пощечина общественному вкусу». Вот
некоторые декларации: «Только мы — лицо нашего Времени. Рог
времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов.
Сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч. с парохода
современности;
Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.
Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному
блуду Бальмонта?
В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?»
Декларацию новых изменений в языке они поместили в другом
своем манифесте «Садок судей II».
В статье «Слово как таковое» футуристы А. Крученых и В. Хлебников
объясняли преимущества новой поэзии:
«Мы даем образец иного звуко- и словосочетания:
дыр, бул, щыл,
убещур
скум
высобу
р л э з
(кстати, в этом пятистишии больше русского, национального, чем
во всей поэзии Пушкина)».
Новый тип лирического героя.
Футуристы при всем шокирующем эпатаже все же дали новый
тип лирического героя, который выражал не индивидуальную, а
массовую психологию настроения толпы, внесли радикальное словесное
обновление: их стихи были ориентированы на произношение
стихов, а не на чтение, они проводили исследование в области
ритмики, рифмовки и т. д.
Музыка, ее тайна, мистика звуков тоже привлекала футуристов.
Особенно «музыкальным» был Велимир Хлебников (Виктор Владимирович
Хлебников) (1885-1922). Сам он так объяснял суть своих
художественных поисков Василию Каменскому, тоже футуристу:
«.. .писание словами одного корня, эпитетами мировых явлений,
живописаньезвуком».
Мы чаруем и чураемся.
Там чаруясь, здесь чураясь,
Точурахарь,точарахарь,
Здесь чуриль, там чариль.
Или:
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
0,засмейтесьусмеяльно!ит.д.
Поэтический словарик
Анализ стихов поэтов-символистов и акмеистов невозможен
без знания некоторых литературоведческих терминов, способствующих
лучшему их пониманию. Главная поэтическая единица-
это символ, скрывающий в себе то или иное значение.
Аллитераиия- строго говоря, это повтор одинаковых или сходно
звучащих согласных, помогающих лучше передавать музыкальность
стиха, но эти возможности расширяются, если автор связывает между
собой разные по значению, но сходно звучащие слова.
Аллюзия- намек на общеизвестный литературный факт.
Анафора — повторение начальных частей стихотворения (звуков,
слов, строк, строф).
Антитеза — стилистическая фигура, основанная на со- или противопоставлении
контрастных понятий. («Я царь, — я раб, — я червь, — я
Бог!» Г. Державин)
Ассонанс — созвучие гласных звуков, чаще всего ударных, а также
неточная рифма, где совпадают гласные звуки и не совпадают согласные.
Ассоииативностъ — прием в художественном произведении, помогающий
связать разнородные явления и позволяющий проникнуть
глубже в идею произведения.
Градация,- обозначает постепенность.
Метафора- скрытое сравнение.
Метонимия — вид метафоры, когда явление или предмет передаются
с помощью других слов.
Оксюморон — стилистическая фигура, сотканная из сочетания
противоположных по смыслу понятий. Оксюморон расширяет границы
ассоциативных восприятий: «мертвые души», «грустная
радость», «светила зловещая тьма».
Эллипсис- стилистическая фигура, обозначающая выпадение,
опущение.
Эпифора — повторение конечных частей — противоположность
анафоре.
Анализ стихотворения
поэта-символиста К. Д. Бальмонта
Челн томленья (1890-е гг.)
Вечер. Взморье. Вздохи ветра.
Величавый возглас волн.
Близко буря. В берег бьется
Чуждый чарам черный челн.
Чуждый чистым чарам счастья,
Челн томленья, челн тревог
Бросил берег, бьется с бурей,
Ищет светлых снов чертог.
Мчится взморьем, мчится морем,
Отдаваясь воле волн.
Месяц матовый взирает,
Месяц горькой грусти полн.
Умер вечер. Ночь чернеет.
Ропщет море. Мрак растет.
Челн томленья тьмой охвачен.
Буря воет в бездне вод.
Стихотворение соткано из символов и передает ощущение
безнадежности, отсутствия надежды на преодоление мрака жизни. По
своему строю оно очень музыкально, музыкальность достигается
различными фонетическими, лексическими и морфологическими
средствами.
Композиция. Стихотворение состоит из 4-х строф и представляет
замкнутый круг, что еще более подчеркивает ощущение безысходности.
I с т р о ф а. Символика предельно ясна, она определяет время
и место действия. Вечер — время мистических очарований. Взморье
и вздохи ветра- атмосфера ожидания. Очень красивая по своему звучанию
третья строка передает красоту вечернего пейзажа. Музыкальность
создается за счет аллитерации звука «в» в первой строке и во
второй. В третьей опять звук «б», а в четвертой — звук «ч», причем
последняя строка — звукопись «чу», «ча», «че» — создают ощущение
загадки, тайны, а вся строка расшифровывается через символы: «чуждый
чарам черный челн» — жизнь человеческая, лишенная мечты,
чар, она бьется о берег Иного мира, но не может пристать к нему.
II с т р о ф а. Первая строка по звучанию почти полностью повторяет
последнюю строку, автор использует и аллитерацию, и ассонанс,
что усиливает музыкальность строки, завораживающей магией букв
«ч», «и», «а», слово «счастье» конкретизирует цель находящегося в море
челна, что подтверждает символику Иного мира, названного «чарами
счастья».
«Челн томленья, челн тревог» — символ нашего бытия.
«Бросил берег, бьется с бурей» — берег недоступен, человек борется
с морем житейских тревог, от которых хочет забыться во сне («Ищет
светлых снов чертог»).
III строфа. Через символику моря и волн поэт продолжает тему
II строфы. Сон жизни — это реализация мечты, выраженная в глаголах
движения: «мчится взморьем, мчится морем, // отдаваясь воле волн»
под непременным взором месяца, ночного спутника. Анафора в последних
двух строках и совпадение звонких и сонорных создают картину
безудержного отчаяния и в то же время грусти («месяц горькой
грусти полн»).
IV с тр о ф а. Подводит итог всем попыткам земной жизни обрести
счастье. «Умер вечер. Ночь чернеет» — приговор, магия вечера
передается через звукопись.
Во второй строке усиливается ощущение мрака, конца. Третья
строка окончательно лишает надежды на счастье («Челн томленья
тьмой охвачен»).
Последняя говорит языком бури («Буря воет в бездне вод»).
Вывод: В целом, стихотворение своим ритмом, своей музыкальностью
вызывает различные ассоциации, а символика стиха может быть
понята и совсем по-другому — в этом особенность стихов символистов,
каждый символ у каждого человека вызывает свои ассоциации.
Анализ стихотворения
поэта-акмеиста Георгия Иванова
Г. Иванов — поэт, чьи стихи наряду со стихами Н. С. Гумилева определили
новое направление в поэзии — акмеизм.
Первые стихи появились в 1910 г. Он самый «акмеистичный акмеист
», по выражению самих акмеистов, так как увлекался изображением
предметного мира Его стихи проникнуты аллюзией. Поэзия отмечена
высокой культурой стиха и утонченным художественным вкусом.
Все образует в жизни круг-
Слиянье уст, пожатье рук.
Закату вслед встает восход.
Роняет осень зрелый плод.
Танцуем легкий танец мы,
При свете ламп не видим тьмы.
Равно-лужайка иль паркет —
Танцуй, монах, танцуй, поэт.
А ты, амур, стрелами рань-
Везде сердца-куда ни глянь.
И пастухи, и колдуны
Стремленью сладкому верны.
Весь мир-влюбленные одни,
Гасите медленно огни…
Пусть образуют тайный круг-
Слиянье уст, пожатье рук!..
Композиция. Стихотворение состоит из 16 строк и не дробится
на строфы, поэтому оно читается на одном дыхании. Стихи акмеистов
отличаются от стихов символистов тем, что в них нет туманных
намеков на Мир Иной, где человека ждет радость и счастье, а земная
жизнь полна утрат.
Акмеисты поэтизировали жизнь земную в конкретных проявлениях.
Тема. В стихотворении дана поэтическая формула жизни:
Все образует в жизни круг-
Слиянье уст, пожатье рук.
В дальнейшем тексте эта тема варьируется и конкретизируется.
Композиция стихотворения тоже круговая: начинается с поэтической
формулы и заканчивается ею. В стихотворении много аллюзий
и ассоциаций, что, естественно, расширяет границы стиха и выводит
его на необозримый простор.
Все образует круг: закат и восход, осенью — круглый плод.
В середине стихотворения — описание танца, в котором кружатся
все. Автор заставляет кружиться в танце и монаха, и поэта, что образует
тот же круг из двух крайних точек: монах — аскет, поэт — эстет.
Используя глаголы повелительного наклонения, автор вводит аллюзии,
намеки: «А ты, амур, стрелами рань» (Амур — бог любви, шаловливый
ребенок, в римской мифологии соединяет возлюбленных,
а иногда и лукаво мстит). Пастухи и колдуны — крайние точки, которые
тоже образуют круг на ассоциативном уровне. (Пастух — намек
на идиллию, воспетую в древних песнях; колдун — намек на заговоры,
заклинания).
Вывод: Весь мир — влюбленные одни,
Гасите медленно огни…
Многоточие приглашает читателей довообразить неоконченную
строфу. Сам автор возвращается к начальным строфам, чтобы подтвердить
свою поэтическую формулу, он снова повторяет:
Пусть образуют тайный круг-
Слиянье уст, пожатье рук.
Повторение напоминает определенный мистический ритуал, который
выполняют все влюбленные, поэтому в целом стихотворение
посвящено теме любви, совершающей свой магический круг.
Ритм стихотворения определен смежной строкой: рифмуются
1-2, 3-4 строки, рифма мужская, поэтому ритм очень четкий.
