Посвящена описанию времяпрепровождения двух мальчиков,
братьев, точнее, их играм. Взгляд ребенка на мир чист и прекрасен.
Дети-удивительные существа, способные придумывать свой
фантастический мир из обыденных предметов. Описанию чудеснейшего
мира, сотворенного из обломков разных предметов, находящихся
в «тихом уголке между садом и сараем», посвящено немало строк:
Середину этого пространства, ограниченного с двух сторон
палисадником и деревьями сада, а с двух других пустыми стенами
сараев, оставляющими узкий проход, занимала большая мусорная
куча. Стоптанный лапоть, кем-то перекинутый через крышу
сарая, изломанное топорище, побелевший кожаный башмак с отогнувшимся
сверху каблучком и безличная масса каких-то истлевших
предметов, потерявших уже всякую индивидуальность, — нашли в
тихом углу вечный покой после более или менее бурной жизни за ее
пределами…На вершине мусорной кучи валялся старый-престарый
кузов какого-то фантастического экипажа, каких давно уже
не бывало в действительности, т. е. в каретниках, на дворах и на
улицах. Это был какой-то призрачный обломок минувших времен,
попавший сюда, быть может, еще до постройки окружающих зданий
и теперь лежавший на боку с приподнятой кверху осью, точно
рука без кисти, которую калека показывает на паперти, чтобы
разжалобить добрых людей. На единственной половинке единственной
дверки сохранились еще остатки красок какого-то герба, и един-
ственнаярука, закованная в стальные нарамники и державшая меч,
высовывалась непонятным образом из тусклого пятна, в котором
чуть рисовалось подобие короны. Остальное все распалось, растрескалось,
облупилось и облезло в такой степени, что уже не ставило
воображению никаких преград; вероятно, поэтому старый скелет
легко принимал в наших глазах все формы, всю роскошь и все великолепие
настоящей золотой кареты.
На первый взгляд, описание разного хлама не представляет никакого
интереса, но если вчитаться, то можно заметить одну особенность.
Писатель обращает внимание на то, что вещи, отслужившие
свой срок, получают вторую жизнь. Детское воображение, еще
не испорченное реальной действительностью, наделяет выброшенные
на свалку вещи магией фантазии. Поневоле возникает ассоциация
с человеческой жизнью, которая получает свое продолжение после
смерти, когда тело уже никуда не годится, а душа еще молода. Душа
никогда не стареет. К тому же образный язык писателя завораживает,
и уже вместе с мальчиками хочется окунуться в мир, полный опасности
и приключений. Когда нам приедались впечатления реальной
жизни на больших дворах и в переулке, то мы с братом удалялись
в этот уединенный уголок, садились в кузов, — и тогда начинались
здесь чудеснейшие приключения, какие только могут постигнуть
людей, безрассудно пускающихся в неведомый путь, далекий и опасный,
в такой чудесной и такой фантастической карете. Они играли
в те игры, в которые играют все мальчишки, представляя себя героями,
хотя часто их действия совсем не согласовывались друг с
другом, но, как пишет автор, ведя повествование от первого лица,
что это ничему не мешало: …разве изредка я принимался неистово
палить из окон, когда кучер внезапно натягивал вожжи, привязанные
к обломкам дышла, — тогда брат говорил с досадой:
— Что ты это, ей-Богу!…Ведь это гостиница…
Тогда я приостанавливал пальбу, выходил из кузова и извинялся
перед гостеприимным трактирщиком в причиненном беспокойстве,
между тем каккучер распрягал лошадей, поил их у бадьи, имыпреда-
вались мирному, хотя и короткому отдыху в одинокой гостинице.
Автор высказывает удивительное объяснение пробуждению такой
фантазии — старые вещи обладают своей магией, своей энергией,
они излучают некие флюиды (энергетические лучи), и только дети
способны их чувствовать, взрослые лишены этой привилегии.
Другой пример, раскрывающий богатство детского воображения,
относится к описанию «рыбной ловли». Это была не настоящая рыбная
ловля, так как вместо пруда или другого какого водоема была
большая деревянная бабья, наполненная зеленоватой водой. Дети
могли часами сидеть на заборе, опустив в воду самодеятельные удочки
и дожидаясь какого-нибудь движения., хотя и понимая, что рыбу
здесь поймать нельзя. Номы вовсе не рассуждали трезво в те минуты,
а просто сидели на заборе, над бадьей, под колыхавшимся
и шептавшим зеленым шатром, в соседстве с чудесной каретой
среди зеленоватых теней, в атмосфере полусна и полусказки.,.
Первая часть заканчивается фразой, являющейся началом второй
главы: Вдобавок, мы не имели тогда ни малейшего понятия
о назначения жизни..
