Вы находитесь: Главная страница> Булгаков Михаил> Краснозвездная Москва — советский Ершалаим (по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)

Сочинение на тему «Краснозвездная Москва — советский Ершалаим (по роману М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»)»

Великий русский писатель Михаил Афанасьевич Булгаков чисто случайно избежал эмиграции за рубеж: при массовом отступлении белогвардейцев он лежал в тифу, а в СССР ему отказывали в праве выезжать за границу. В этой безвыходной ситуации Булгаков поставил перед собой главную цель в жизни — развенчать миф о самой «передовой в мире» Стране Советов. Делать это приходилось в жанре мистической фантастики, в жанре «несерьезном», почти окололитературном. Никто из писателей-соцреалистов и литературных критиков не смог бы заметить шарж на Сталина в этих строках: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат». Тем не менее писатель, где с цирковой шуткой, где с театральной буффонадой, вскрыл самые больные проблемы СССР. «Нет такого писателя, чтобы он замолчал. Если замолчал, значит был не настоящий», — открыто писал Булгаков Сталину. Молчат всегда одинаково, а вот говорить о главном можно по-разному. Свой роман о фантасмагории советской действительности Булгаков первоначально задумывал как апокрифическое «евангелие от дьявола», чтобы подчеркнуть сатанизм советской власти.
«Апокрифическая» история пребывания Воланда в Москве 1930-х годов является как бы отражением бытовой легенды о явлении Иешуа два тысячелетия назад в столице римской провинции Иудея — Ершалаиме. В Ершалаиме чернь не признала в Иешуа сына божьего, в красном Ершалаиме-Москве советские люди не признают дьявола, хотя Воланд и не скрывает своего сатанинского облика. Парадокс в том, что дьявола отрицают его прислужники: литератор, редактор антирелигиозного журнала Берлиоз и поэт, автор «разгромной» поэмы о Христе Иван Безродный.
Фантасмагорические события совершались на глазах множества людей и, тем не менее, остались не понятыми: их трактовали пьянством, душевной болезнью, гипнозом, но только не вмешательством сатанинской силы. Только отверженный изгой советской общества, которого его возлюбленная назвала Мастером, сумел в своем историческом романе восстановить осмысленность и единство течения истории, в свете которого советская жизнь кажется ему абсурдом, потому что творческим даром вживания Мастер «угадывает» истину в прошлом — в первохристианстве библейских времен. Вряд ли Михаил Афанасьевич Булгаков увлекался трудами современных ему философов-идеалистов, но они пришли к тому же выводу о ситуации в обществе 20-го века: крах гуманизма, падение искусства с высот прошлых веков, секуляризация всех без исключения религий.
По точности и проницательному проникновению в сущность социальных явлений все творчество Булгакова, и особенно роман «Мастер и Маргарита», можно с полным правом назвать энциклопедией советской жизни. Быт и нравы новой России, человеческие типы и характерные поступки, одежда и еда, способы общения и занятия людей — все это развернуто перед читателем с убийственной иронией и одновременно пронзительным лиризмом в панораме нескольких майских дней. Мы в 21-м веке во многом с сожжением всматриваемся в панораму прошлой жизни, потому что даже в ранние годы сталинского режима она была более духовно свободной, чем у нас в третьем тысячелетии.
Книга «Мастер и Маргарита» построена по принципу «роман в романе». В ней два Ершалаима- библейский Иерусалим и Москва 1930-х годов. В московском «Ершалаиме» Воланд творит очередную «вальпургиеву ночь», традиционный весенний бал полнолуния, а в древнеиудейском городе Ершалаиме нечестивцы творят с согласия римского прокуратора Пилата публичный суд над «бродячим философом» Иешуа Га-Ноцри. Аналогом иудейского синедриона в «новом» Ершалаиме является «писательский коллектив» МАССОЛИТа (Союза советских писателей).
Вообще художественной особенностью творчества Булгакова являются псевдонимы-эвфемизмы. Михаил Булгаков намеренно дает персонажам нетрадиционные имена: сатану переименовывает в Воланда, а Иисуса Христа в Иешуа Га-Ноцри. Привычный для русского уха Иерусалим становится по-арамейски Ершалаимом. В древнем Ершалаиме правит Понтий Пилат, а в «новом» Ершалаиме творит свои беззакония Сталин, упоминания о котором нет в романе, но мы по аналогии сразу выходим на эти параллели. Читатель романа должен самостоятельно, без опоры на общеизвестное, проникнуть в суть происходящего и будто бы заново пережить в сознании центральные эпизоды мировой истории: суд Пилата, смерть и воскресение Иисуса, большевистскую революцию и сталинскую тиранию, где все объято мраком: «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антони- евой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонейский дворец с бойницами, базары, ка- раван-сараи, переулки, пруды…»
Сын человеческий Иешуа Га-Ноцри, боясь боли, не чувствует себя всемогущим и бессмертным, когда содрогаются в судорогах оба Ершалаима под всевластием Пилата и Сталина. Идея рождения свободного и исторически ответственного человека, «лепящего» настоящее и будущее по своему образу и подобию, предложенная писателем Булгаковым, — драгоценный завет всей его творческой жизни. Тьма поглощает тьму, сатанинское правление рано или поздно низвергает себя с возрождением Человека: «Пропал Ерша- лаим — великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях. Странную тучу принесло со стороны моря к концу дня, четырнадцатого дня весеннего месяца нисана».
Затаенная мечта Михаила Булгакова осуществилась — сталинский Ершалаим пал, но суд истории еще не совершен. Время 21-го века медленно разворачивается, принося с собой возможности новых и самых непредсказуемых перемен. Михаил Булгаков предложил нам модель мира, в которой существует бесчисленное количество возможностей. И право выбора остается за каждым из нас. Тем самым автор помогает читателю ощутить себя созидателем собственной судьбы. А из множества отдельных судеб слагается и жизнь страны.