Глава XXI. Философская глава. Заметим, что Базаров в первых
главах отрицал науку абстрактную, он верил только в то, что приносит
пользу. Но теперь он другой. Эта глава важна для понимания тех
процессов, которые происходят в сознании героя. Его внимание обращено
на осмысление вечных вопросов бытия. Он апеллирует к таким
философским категориям, как Жизнь и Смерть. От него не скрыта
мелочность и суетность жизни его родителей. Он в каком-то смысле
даже завидует им, хотя и понимает свое превосходство. «Я думаю:
хорошо моим родителям жить на свете! Отец в шестьдесят лет хлопочет,
толкует о «паллиативных» средствах, лечит людей, великодушничает
с крестьянами — кутит, одним словом; и матери моей
хорошо: день ее до того напичкан всякими занятиями, ахами да охами,
что ей и опомниться некогда; а Ж . .> А я думаю: я вот лежу под стогом…
Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно по
сравнению с остальным пространством, где дела до меня нет; и часть
времени, которую мне удается прожить, так ничтожна перед вечностью,
где меня не было и не будет. А в этом атоме, в этой материалистической
точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет
тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!»
А дальше поразительное признание, которое бы даже не приснилось
прежнему Базарову. Он называет себя «самоломанным» и вдруг
ставит под сомнение дело всей своей жизни: «Я и возненавидел этого
последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен
из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что
мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух
расти будет; ну, а дальше?»
Спор с Аркадием приводит к ссоре. Жестокость Базарова по отношению
к родителям, его даже какое-то глумление над ними — это
психологические последствия фиаско, которое он потерпел в любви.
Других причин Тургенев не указывает. И все же больно читать строки,
в которых Тургенев описывает состояние родителей после отъезда
Базарова. Они, видимо, не верили, что он снова приедет. Сильный,
умный человек почти сознательно причиняет боль своим самым
близким людям. Впрочем, в реальной жизни это встречается часто.
«- Бросил, бросил нас, — залепетал он, (отец) — бросил, скучно ему
стало с нами. Один как перст теперь, один! — повторил он несколько
раз и каждый раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным
пальцем».
«Василий Иванович принял от лица руки и обнял свою жену, свою
подругу, так крепко, как и в молодости ее не обнимал: она утешила
его в его печали».
Глава XXII. Приятели заехали в Никольское, но напрасно, там
они встретили холодный прием. В Марьине все им очень обрадовались.
Дела у Николая Петровича в хозяйстве шли неважно. «На другой
день после приезда в Марьино Базаров принялся за своих лягушек,
за инфузории, за химические составы и все больше возился с ними».
Аркадий беспрерывно думал о Кате, наконец нашел предлог и поехал
в Никольское.
Глава XXIII «Базаров уединился окончательно: на него нашла
лихорадка работы. С Павлом Петровичем он уже не спорил, тем более
что тот в его присутствии принимал чересчур аристократический
вид и выражал свои мнения более звуками, чем словами». «Базаров
работал упорно и угрюмо». У него завязываются отношения с Фе-
нечкой, симпатии были взаимными. Павел Петрович оказался свидетелем
того, как Базаров поцеловал Фенечку. Эти отношения и эта
сцена понадобились Тургеневу как повод для дуэли.
Глава XXIV. Дуэль Павла Петровича и Базарова. Базаров прекрасно
понимал нелепость дуэли, но все же принял вызов. Конечно,
сама дуэль имела фарсовый характер (секундантом был лакей).
То, что дуэль состоялась, говорит о том, что Базаров сдал еще
одну позицию. Павел Петрович был ранен в ногу, и Евгений Васильевич
вынужден был оказывать ему врачебную помощь. Происходит
«примирение» врагов, хотя примирением это не назовешь:
«.. .оба противника сидели на земле и молчали. Павел Петрович старался
не глядеть на Базарова; помириться с ним он все-таки не хотел;
он стыдился своей заносчивости, своей неудачи, стыдился всего затеянного
им дела, хотя и чувствовал, что более благоприятным образом
оно кончиться не могло». У Базарова не хватило сил отказать Павлу
Петровичу и высмеять этот «рыцарский турнир». Он теперь не прежний
высокомерный нигилист, а человек, раненный любовью.
Отношения с Базаровым, да и сама дуэль не прошли даром для
Павла Петровича. За аристократическим фасадом скрывалась несостоявшаяся
жизнь старшего Кирсанова. Тургенев замечает, что
Фенечка что-то значила для Павла Петровича. Он страстно просит
молодую женщину не изменять его брату. Фраза «А в это мгновение
целая погибшая жизнь в нем трепетала» позволяет предположить,
что Павел Петрович очень страдает. Диалог между братьями тому
подтверждение:
« — Женись на Фенечке. Она тебя любит, она — мать твоего сына.
Николай Петрович отступил на шаг и всплеснул руками.
— Ты это говоришь, Павел? Ты, которого я считал всегда самым
непреклонным противником подобных браков! Ты это говоришь! Но
разве ты не знаешь, что из уважения к тебе я не исполнил того, что
ты сам так справедливо назвал моим долгом!
— Напрасно ты уважал меня в этом случае, — возразил с унылою
улыбкой Павел Петрович. — Я начинаю думать, что Базаров был прав,
когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам
ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора
нам отложить в сторону всякую суету».
Автор в конце главы дает оценку жизни Павла Петровича: «Освещенная
ярким дневным светом, его красивая, исхудалая голова лежала
на белой подушке, как голова мертвеца… Да он и был мертвец».
Глава XXV. Базаров вынужден уехать из Марьино, по дороге домой
он заезжает в Никольское, к Одинцовой. Встреча Базарова и
Одинцовой — это уже встреча людей, оценивших свои чувства.
Оба приходят к заключению, что несостоявшаяся любовь должна
быть заменена дружбой. «Кто старое помянет, тому глаз вон», — подвела
итог Анна Сергеевна. Но это было бы слишком просто. Чувства
Базарова были глубокими, и никакими уловками скрыть их было
невозможно. Одинцова это понимает: «Ей все-таки было неловко
с Базаровым, хотя она и ему сказала и сама себя уверила, что все
позабыто. Меняясь с ним самыми простыми речами, даже шутя с ним,
она чувствовала легкое стеснение страха».
Глава XXVI. Аркадий объясняется в любви Кате и делает ей предложение.
С ним все ясно. Он станет примерным мужем и хорошим
хозяином, а о своем увлечении нигилизмом будет вспоминать с улыбкой
и поговаривать: «Молодо-зелено». Базаров прощается с Аркадием,
их дороги разошлись окончательно. Евгений Васильевич дал очень
верную оценку своему ученику и бывшему другу:«.. .мы прощаемся
навсегда, и ты это сам чувствуешь… Ты поступил умно; для нашей
горькой, терпкой, бобыльной жизни ты не создан. В тебе нет ни дерзости,
ни злости, а есть молодая смелость да молодой задор; для
нашего дела это не годится». И далее, давая оценку дворянскому
сословию, он определяет истинную причину социального конфликта:
«Ваш брат дворянин дальше благородного смирения или благородного
кипения дойти не может, а это пустяки. Вы, например, не
деретесь — и уже воображаете себя молодцами, — а мы драться хотим.
Да что! Наша пыль тебе глаза выест, наша грязь тебя замарает, да ты
и не дорос до нас, ты невольно любуешься собою, тебе приятно
самого себя бранить; а нам это скучно — нам других подавай! Нам
других ломать надо! Ты славный малый, но ты все-таки маленький,
либеральный барич, — э волату, как выражается мой родитель».
Глава XXVII. Снова у родителей. Последняя остановка в «круге
странствий» Базарова.
Теперь Базаров другой, но и родители, боясь ему надоесть, ведут
себя иначе. «Базаров и сам перестал запираться: лихорадка работы
с него соскочила и заменилась тоскливою скукой и глухим беспокойством.
Странная усталость замечалась во всех его движениях,
даже походка его твердая и стремительная изменилась». И вот в таком
подавленном состоянии он решается участвовать в лекарской
практике отца, что приводит к случайному заражению крови.
Конечно, порез пальца не был случайным. Глубоко переживая свою
неудачу в любви, Базаров потерял контроль над собой, был рассеянным.
Такие переживания свойственны натурам сильным, глубоким.
Базаров сам себя не знал, когда смеялся над романтическими чувствами,
не знал своего сердца, а оно было глубже, мудрее, чем его
ум, отрицающий это чувство в силу своих убеждений. Наш ум ограничен,
он обусловлен воспитанием и образованием и может мыслить
только в пределах какой-нибудь системы. Всякая теория, созданная
умом, разбивается о жизнь и приносит человеку страдания.
Болезнь и смерть Базарова — самые трагические страницы романа.
Писарев считал, что разгадка характера Базарова в его смерти. Он
мужественно принял ее. «Сила-то, сила, — промолвил он, — все еще тут,
а надо умирать! <.. .> Да, поди попробуй отрицать смерть. Она тебя
отрицает, и баста!» Базарову тем более тяжело осознать смерть как неизбежную
реальность для себя, потому что как атеист он не признавал
жизни после смерти. Для него это был конец во всех отношениях.
Умирает большой, мужественный человек и прощается с той,
которая косвенным образом и была причиной его смерти. Не будь
он так потрясен своей несостоявшейся любовью, он бы не был так
рассеян и погружен в свои мысли, не порезал бы палец, а порезав
даже, не забыл бы его обработать. Но… Одинцова у его постели.
Базарову тяжело осознавать свое бессилие.
«- Великодушная! — шепнул он. — Ох, как близко, и какая молодая,
свежая, чистая… в этой гадкой комнате!.. Прощайте! <.. .> Вы смотрите,
что за безобразное зрелище: червяк полураздавленный, а еще
топорщится. И ведь тоже думал: обломаю дел много, не умру, куда!
Задача есть, ведь я гигант! А теперь вся задача гиганта — как бы
умереть прилично, хотя никому до этого дела нет… Все равно:
вилять хвостом не стану». В последнюю минуту, вблизи своей возлюбленной,
«такой молодой и красивой», он говорит о том, что было
делом его жизни: «Я нужен России… Нет, видно, не нужен. Да и кто
нужен? Сапожник нужен, портной нужен, мясник… мясо продавать…».
На пороге смерти в нем просыпается романтик — иначе как истолковать
его фразу: «…дуньте на умирающую лампаду, и пусть она
погаснет»? Важно, что он использует слово «лампаду», а не слово
«свеча». Лампада связана с церковной лексикой, а мы знаем, что
в сознательной жизни он не признавал церковных обрядов.
«Базарову уже не суждено было просыпаться». Небезынтересной
является одна деталь, использованная Тургеневым при описании церковного
обряда соборования. «Когда его соборовали, когда святое
миро коснулось его груди, один глаз его раскрылся, и, казалось, при
виде священника в облачении, дымящегося кадила, свеч перед образом
что-то похожее на содрогание ужаса мгновенно отразилось
на помертвелом лице».
Да, Базаров обладал мощным разумом, который и был причиной
его страданий, но пока его мозг был в состоянии руководить его поступками,
он мог противостоять надвигающейся смерти. Но стоило
рассудку умолкнуть, как в силу вступили другие законы, неподвластные
разуму. Тургенев своей художественной интуицией очень
верно уловил момент пробуждения души: ужас отразился на помертвелом
лице в момент совершения таинства, когда душа помимо
своей воли оказывается в пределах неведомого. «В таинстве, находясь
помимо того вблизи таинственной черты, которая отделяет
жизнь от смерти, душа соприкоснулась с тем, чему бессознательно
ужаснулась». (М.М.Дунаев.)
Глава XXVIII. Завершены все коллизии романа, определены все
судьбы, автор всем уделил внимание. На могилу Базарова ходят два
одиноких старичка — родители, пережившие смерть своего единственного
сына. Горе их безмерно. Проникнувшись глубоким состраданием
и печалью родителей Базарова, автор спрашивает в отчаянии:
«Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна?»
И сам себе отвечает: «О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее
сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней,
безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном
вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии
равнодушной природы; они говорят также о вечном примирении
и о жизни бесконечной… » Примирение с жизнью — вот итог жизни
героя да и самого автора.
