Для меня Тургенев — настоящий художник слова в русской литературе, лучший из лучших, я читаю его прозу, как стихи. Он первый будто бы прозрел: что же мы делаем? Люди ведь на русской земле разные, и как их много, таких несхожих и все же чем-то похожих друг на друга, как земляки из одной волости. А мы пишем не портреты живых людей, но подгоняем общие черты под наши убеждения. Прежде у нас человека как бы не замечали или идеализировали «массу», изображая крестьян, мещан, дворян всех скопом, как на крестном ходе или на ярмарке. Я вижу у Тургенева не маски и символы, а неповторимых людей. И каждый из них ценен свободой проявления самого себя. Даже простой народ не изображен толпой крепостных рабов без лица и души. Писатель настолько пристально вглядывается в детали, что отец Аркадия Кирсанова способен даже прослезиться от того, как резко мелькают вдали ноги крестьянской лошадки на фоне белоствольных березок. Не каждый из нас способен настолько умилиться крестьянским бытом, мы все городские и цивилизованные.
Тургенев открыл Россию и русского человека, положив начало «крестьянской теме» в отечественной словесности, как бы мне не возражали. И сделал это совершенно точно и объективно, без «направлений» и тенденций, а от полноты души художника. Признаюсь честно, я не люблю траурную толпу угнетенных крепостных у Некрасова или же любование дородством и сытостью зажиточного мужика у Солженицына. Барин, знаток тонких ощущений, обладатель безукоризненного вкуса и изящества во всем — Тургенев показал Россию такой, как она есть. И получилась она — прекрасной. Я исправно читал книжки по школьной программе и даже рекомендованную «критику». Признаюсь честно, видел писателя таким слабым и безвольным приспособленцем, каким осмеял его Достоевский в «Бесах». Нас в,школе учат читать, но не вчитываться. В текст Тургенева не сможет проникнуть верхогляд и зазнайка, каким и стараются сделать нас преподаватели. Только со второго и даже третьего раза я как-то втиснулся в очарование строк Тургенева и тогда понял Хемингуэя, который ни дня не мог обойтись без «Записок охотника».
Тургенев принадлежал к одному из самых старых в России дворянских родов. Он и жил, как подобает настоящему русскому боярину — наслаждался охотой, заводил многочисленные романы и детей на стороне, но до конца своей жизни был по-рыцарски верен Прекрасной Даме своего сердца — французской певице. Полине Виардо, даже умер у нее на руках. Много путешествовал за границей, был знаком почти со всеми значительными людьми своего времени. В молодости грешил либерализмом, даже дружил с признанным лидером анархистов Михаилом Бакуниным. Собственными глазами наблюдал во Франции революцию 1848 года. Разумеется, никакого участия не принимал, потому что до самой отмены крепостного права оставался владельцем крестьянских душ. Полтора года отслужил в министерстве внутренних дел, потом подал в отставку. Почти всю жизнь потом живет за границей, в Россию будет наведываться только жарким летом. И вот этакий барин-прожигатель жизни вдруг напишет нам «Записки охотника», цикл лирических очерков и рассказов о жизни русских крестьян и помещиков. Они столь же правдивы, сколь прекрасны. До сих пор ни один критик не в состоянии был упрекнуть Тургенева в искажении русской действительности. Хотя этот ценитель тонких вин и изящных женщин, охотничьего оружия и собак, безобиднейший из помещиков, как-то умудрился стать «жертвой царских репрессий» и заслужить «уважение» в революционных кругах.
За отклик на смерть Н. В. Гоголя Тургенев по высочайшему повелению посажен на съезжую (изолятор временного содержания, так звучит по-современному). В одиночной камере он питался из лучших ресторанов и в знак протеста против жестокостей царского режима под замком написал знаменитейший рассказ «Муму». Тот самый, где речь идет о трагической любви глухонемого барщинного крестьянина Герасима к дворовой девушке Татьяне. Тургенев с тонким психологизмом повествует о мелочной злобности выжившей из ума барыни, из каприза растоптавшей чувства полноценного человека, а не глухонемого инвалида — землепашца, который захотел и по своей воле пешком вернулся на землю-кормительницу от сладких пирожков в доме барыни. Это как раз тот самый рассказ, который всем известен ныне как байка «про собачку».
Через месяц писателя «выслали» в родовое имение Спасское на полгода. Друг детских лет царя Александра Второго — Алексей Константинович Толстой легко убедил монарха, что «либерал» Тургенев ничуть не опасен для престола, потому что водит дружбу не только с анархистом Бакуниным и демократом Белинским, но и со славянофилами А. А. Фетом и С. Т. Аксаковым. Для всех он одинаково мил, такой вот был прекрасный и уживчивый человек этот Иван Сергеевич Тургенев. Однако, у него были свои принципы, и он навлек своей обходительностью и многосторонностью на себя раздражение со стороны почти всех писателей России. Рассорился едва не навсегда с Толстым, навсегда — с Некрасовым, Чернышевским, Достоевским, Писаревым и Добролюбовым. Почти все отвернулись от него. Тем не менее за границей Тургенева принимают за полноправного посла русской культуры, с ним имеют честь знаться «академики» французской литературы. Русские революционеры, непримиримые враги самодержавия, время от времени получают от писателя немалую финансовую поддержку.
Он продолжает верить в их победу, а после реформы 1861 года даже продал оставшиеся имения в России и перевел капиталы за границу, так верил он в скорую неизбежность русской революции. И тут «аполитичный» Тургенев оказался прав. А предсмертными муками от рака позвоночника он выстрадал свое спасение и вечную память читателей.
