Выбирающий не выбирал.
Б. Слуцкий
Рассветным утром 22 июня 1941 года взорвалась мирная тишина нашей Родины. Пожары, жестокие бои. И еще — недвижные часы на вокзалах, площадях, улицах. Брызнув стеклами, они остановились в грохоте бомб. Так остановилась мирная жизнь.
Не стало большей задачи, чем отстоять свою землю, любой ценой защитить свободу.
Она была огромной, Великая Отечественная война, она ворвалась в судьбы такого множества людей, что каждый день ее помнят миллионы тех, кто добывал победу. И таким же огромным, как война, был нравственный подвиг наших соотечественников. В чем же истоки этого великого подвига?
Мне думается, что фронтовики — люди особых душевных качеств. Настойчивость, прямота, смелость и товарищеская чуткость всегда отличали их.
Память… Потому, наверное, мы и называем ее «вечной» или «светлой», чтобы ясно и четко отделить от прошлого то, что запоминается человеком и без чего он не может жить. И ведь именно такой — сосредоточенно одухотворенной и тем защищенной от стихии мирской суеты — она нам нужна. И не только как нескончаемая дань павшим. Она нам нужна как вера, как приобщение, испытание.
Характерна в этом смысле одна из любимых мною книг — повесть Бориса Васильева «В списках не значился». Юноша, почти мальчик, Плужников сравнивается с вечными воинами, с бессмертными людьми из преданий, потому что подвиг этого добровольного защитника крепости — дело исключительного мужества, непостижимой выносливости, к которой еще приложен талант вести в одиночку оборону крепости, окруженной фашистами. Был ли Плужников наделен необычайной силой, был ли он стратегом? В чем секрет его подвига?
Я думаю, секрет этот не в воинских достоинствах Плужникова, а в чем то ином, находящемся на шкале нравственных категорий. Мы видим, как связываются совершенно непостижимо победы юноши Плужникова с его мировоззрением, с его воспитанием, с нравственным кодексом его времени — довоенной поры: всегда стоять на защите общественного интереса, никогда не искать лазейки, никакой слабости не поддаваться, от себя требовать того же, чего ждешь от других. Поражающая всех стойкость лейтенанта питается его юношеской ортодоксальностью, от которой всем его окружающим подчас приходится нелегко.
Так в чем же все таки нравственные истоки подвига на войне? Мне представляется, прежде всего, в нравственной особенности ушедшего поколения.
Максимализм был нравственной сущностью времени:
Мое поколение –
это зубы сожми и
работай.
Мое поколение –
это пулю прими и
рухни.
Николай Плужников — двойник героя этих стихов. Каждодневная жизнь подготовила его к подвигу, всей жизненной обстановкой формировалось героическое отношение к жизни. Поэтому, когда ему пришлось выбирать свой путь, он зачислил себя в списки защитников крепости. Между спасением и подвигом он выбрал подвиг, потому что так поступить было для него нравственной нормой.
Я думаю, что в том, как мыслили, как жили эти простые ребята, и были нравственные истоки героического поступка в нужный час.
Именно это с особой тонкостью подметил Борис Васильев. Именно в этом, на мой взгляд, особые приметы отраженного им героического образа, описанного им подвига. Писатель сравнивает жизнь лейтенанта Плужникова с жизнью подвижников. Плужников в подвалах катакомбах, Плужников несет свет в души, и это тот свет, который разгоняет тьму.
Вновь вдумываюсь в тему: так в чем же нравственные истоки подвига на войне? Мне кажется, еще и в том, что героизм становится естественным выражением повышенного ощущения жизни. Сразу вспоминаю любимую всеми повесть Бориса Васильева «А зори здесь тихие…» Вспоминаю мечты, надежды и жажду жизни каждой из пяти девочек героинь, отдаю им свою любовь, свое сочувствие. Но мне не хочется унижать величие их подвига сентиментальным оплакиванием, потому что понимаю, сколь неоплатен наш долг — живых перед мертвыми.
В последний миг жизни, независимо от их воли, в сознании каждой из девушек вспыхивает мечта. Из отдельных сцен предсмертного видения мы узнаем, чего хотела и ждала от жизни каждая из них, ничего не имеющая, кроме богатого сердца.
Одна из них жила воображаемой идеей детства, которого у нее не было. Другая мечтала о любви, которая еще не вошла в ее застенчиво одинокую жизнь. Третья жила воспоминаниями и надеждой на возвращение в семью, уничтоженную войной. Четвертая ждала от жизни просто счастья, потому что была красива и весела. Пятая, которой общее дело и война не давали возможности побыть с маленьким сыном, хотела бы увидеть его выросшим и взрослым.
В каждом этом человеческом порыве к мечте в миг окончательного ее разрушения мы видим соотношение того, что дает общему делу человек и что он получает за свой бесценный дар. Вопрос о праве личности на счастье здесь передан на решение самого героя. Каждая из девушек могла выбирать. Она сделала тот шаг, который считала для себя единственно возможным.
На уровне большой философии эту мысль сформулировал Борис Слуцкий: «Выбирающий не выбирал».
Мне кажется, что, решая проблему нравственных истоков подвига на войне, нельзя обойти и проблемы духовного расцвета, таланта воина освободителя.
Для того чтобы понять ее, нужно вспомнить Васкова. Он не выдающийся, не исключительный, он, как его представляет сначала автор, — в общем, средний человек. И именно этот средний человек ведет себя как личность исключительная. Васков абсолютно храбр, он ведет себя с той разумностью, продуманностью, которые исключают наличие страха. Но он не только бесстрашен. Васков талантливо действует в трагической ситуации. Поразительны сцены, когда он ведет пятерых девушек против шестнадцати фашистских солдат.
Обыденность личности Васкова заменяется исключительностью от сознания, что он призван защитить нечто большее, чем самого себя и свою жизнь. Васков талантлив в том, как ведет разведку, в том, как знает природу, как при всей своей простоватости проникает в психологические тайны подхода к этим чужим для него девушкам.
И видим мы это по тому, как принимает Васкова северный лес со всеми его тайнами, западнями и обманами, как его принимают девушки и как ему дается военная операция, которую он, Васков, выигрывает при безнадежных для него условиях.
В каком то человеческом вдохновении Васков напрягает мысль и волю, в его игре одна огромная ставка — спасение Родины, а другая — спасение девушек. Исход трагедийно героичен. Потому и пробуждается в этой обычной личности необычность. Так открывается то, что можно назвать рождением личности под давлением высокой исторической необходимости. Таковы нравственные истоки этого подвига.
Интересно, что этот мотив звучит и в «Альпийской балладе» Василя Быкова. История Терешко и Джулии носит признаки героической баллады. Белорусский колхозник крайне прост, незатейлив. Итальянская горожанка Джулия — изящная чужеземка — превосходит его культурой, воспитанием. Она широко приемлет мир: для нее Россия, Белоруссия, деревня и все «руссо» — близки и дороги.
Джулия Новелли любит их за «коммунизмо», как она говорит, красочно мешая свой итальянский, русский и немецкий языки. Она и Иван Терешко случайно встретились, спасаясь из фашистского плена. Их бегству способствовал взрыв шахты, в котором участвовал «руссо», неугомонный и в плену.
И как настоящий возвышенный герой, Иван Терешко гибнет из за неизвестной ему итальянской девушки, с которой и объясниться то на первых порах он не мог. В чем же здесь особенность «руссо» — героя сороковых годов?
В том, я думаю, что пройти мимо чужой беды он никогда бы не мог. Был момент его искушения: уставшая, замерзающая Джулия просит оставить ее в горах, она не может идти дальше. Сама отказалась. И Иван Терешко решается. Он уже отбивает босыми ногами шаг за шагом: ноги несут его, горы бегут назад, но то, что называется сознанием, уже повернуло его волю.
И Иван возвращается обратно к Джулии, дремлющей в горах под смертную колыбельную метели. Он тоже не был зачислен ни в один список. И сам зачислил себя в труднейший из всех, этот белорусский парень из деревни Терешки.
Сила должна служить добру. Иван, обладающий незаурядной силой плоти и духа, способный к борьбе против фашизма в самых невероятных условиях, проверяется тем, что ради спасения чужой и далекой ему девушки отдает свою жизнь. В этом смысл идеи человечности.
И эта могучая сила человечности делала простого обыкновенного человека на войне героем, то есть тем, кто творил жизнь вопреки смерти, кто побеждал смерть.