Истинная поэзия — это любовь,
мужество и жертва.Ф. Гарсия Лорка
Эти слова одного из величайших испанских поэтов, по моему мнению, больше всего подходят к той блестящей плеяде поэтов конца XIX — начала XX века, которых Анна Ахматова так проницательно назвала «серебряным веком русской поэзии». И действительно, после Александра Пушкина и Лермонтова это был самый яркий «всполох» в литературной жизни русского общества — Ахматова, Цветаева, Пастернак, Ходасевич, Есенин, Гумилев и многие, многие другие.
В России всегда было много талантливых людей, но удивительно то, что к началу XX века выделился большой ряд по-настоящему хороших поэтов, имена которых навсегда останутся в русской и мировой литературе.
Это были люди высокообразованные, знакомые не только с культурой своей страны, но и историей, литературой, мифологией и различными искусствами других стран и народов. Может быть, поэтому сразу же замечаешь, что почти все поэты обращаются к древнему эпосу. А в произведениях Максимилиана Волошина красной нитью проходит тема Бога:
Вначале был Мятеж,
Мятеж был против Бога,
И Бог был Мятежом.
И все, что есть, началось чрез Мятеж.
И как различно каждый из поэтов воспринимает Христа. Гумилев представляет Иисуса в белых одеждах, со светящимся нимбом над головой, идущим к людям и дающим им радость:
Он идет путем жемчужным
По садам береговым…
А страдающая душа Бунина раскрывается Христу, чтобы найти у него покой:
За все тебя, Господь, благодарю!
Ты, после дня тревоги и печали,
Даруешь мне вечернюю зарю,
Простор полей и кроткость синей дали.
Любовь… Без нее, наверное, не смог бы жить ни один человек, тем более творец. Но и здесь каждый поэт по-своему видит мир любви, в котором суждено ему жить.
Любовь! Любовь!И в судорогах, и в гробе.
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь, —
пишет Марина Цветаева, надолго разлученная с мужем, но пронесшая любовь к нему через всю свою жизнь. Мир любви Анны Ахматовой совсем другой:
А ты думал — я тоже такая,
Что можно забыть меня,
И что брошусь, моля и рыдая,
Под копыта гнедого коня.
Александр Блок навсегда остался для читателей певцом 3 неразгаданной тайны Прекрасной Дамы:
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
И веют древними поверьями
Ее упругие шелка,
И шляпа с траурными перьями,
И в кольцах узкая рука.
Но самая большая любовь в жизни каждого из этих людей — это любовь к России. Именно ей во все времена посвящали самые прекрасные строки все русские поэты: Ломоносов и Державин, Пушкин и Лермонтов, Мандельштам и Белый, Клюев и Гумилев…
Игорь Северянин склоняет голову, воспевая родину:
Моя безбожная Россия,
Священная моя страна!
А рядом звучат задумчивые родниковые струи поэзии Есенина:
Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.
Сергей Есенин принял русскую революцию, как Блок и Маяковский, и в семнадцатом году он пишет:
О, Русь! Взмахни крылами,
Поставь иную крепь.
С иными именами
Встает иная степь.
Но зпоследствии он смотрит на все происходящее в России совершенно другими глазами. Многие люди приняли революцию 1917 года, если не с восторгом, то, по крайней мере, без ужаса, но вместе с большевиками приходят голод, разруха и еще долгие годы войны. Войны гражданской, где брат идет на брата и отец на сына. Если сначала все мечтали о переустройстве общества, о лучшей жизни, то потом появляется страшное слово — эмиграция. Один за другим уезжают талантливые люди: ученые, писатели, музыканты. А вместе с ними уезжает, исчезает, раскалывается на кусочки русская культура, складывавшаяся веками, которая мощным потоком вылилась в произведениях писателей «серебряного века». Марина Цветаева пишет Борису Пастернаку из Берлина:
Расстояние, версты, мили…
Нас расставили, рассадили,
Не рассорили — рассорили,
Расслоили…
Стена да ров
Расселили нас, как орлов —
Заговорщиков: версты, дали…
Не расстроили — растеряли.
Эти строки дышат горечью. В Германии, Франции, Швейцарии в русских кафе, где собираются эмигранты, звучали стихи Есенина, Белого, Ходасевича, Блока. Но кому нужны были там, за границей, эти истерзанные болью строки, обращенные назад в Россию:
Идет по луговинам летия.
Таинственная книга бытия,
Российского —
где судьбы мира скрыты —
Дочитана и наглухо закрыта.
И рыщет ветер, рыщет по степи
— Россия! — Мученица! —
С миром спи!(Марина Цветаева)
А те, кому удалось вернуться или каким-то образом остаться в России, какие «награды» готовила им «обновленная Родина»! Ссылки, лагеря, голод, письма, никогда не отправленные друзьям и родным, находившимся за границей, и огромнейшую работу… в стол. Произведения ходили в списках, тайно вывозились за границу, чтобы мы, сегодняшние читатели, получили истинное представление о том времени, хотя многие лучшие произведения читатели не увидели и по сей день.
Дмитрий Мережковский пишет 11 февраля 1918 года:
…Да будут прокляты слова,
Дела и люди. Да будут прокляты.
Если гаснет свет — я ничего не вижу.
Если человек зверь — я его ненавижу.
Если человек хуже зверя — его убиваю.
Если кончена моя Россия — я умираю…
А в ответ, как взрыв, гордо, пророчески-победоносно звучат строки Зинаиды Гиппиус:
Она не погибнет, — знайте!
Она не погибнет, Россия.
Они всколосятся — верьте!
Поля ее золотые.
И мы не погибнем, — верьте!
Но что нам наше спасенье!
Россия спасется — знайте!
И близко ее воскресенье.
Как много пережили эти люди, как много они испытали, сколько потерь! Но все их чаянья, беды и расставания — без жалоб, смерти — без упреков сливаются в «Молитве» Анны Ахматовой:
Дай мне горькие годы недуга,
Задыханья, бессонницу, жар,
Отыми и ребенка, и друга,
И таинственный песенный дар.
Так молюсь за своей литургией
После стольких мучительных дней,
Чтобы туча над темной Россией
Стала облаком в славе лучей.