Россия за свою многовековую историю не раз меняла столи¬цу. Петр Первый, едва успев заложить новый город — Петербург, перенес столицу туда. С тех пор началось противостояние Пе¬тербурга и Москвы, претендующих на звание главного города страны. Эта борьба не могла не отразиться в произведениях писателей, чувствующих дух времени. Кроме того, оба города са¬мобытны и не похожи один на другой: Москва — всегда кипя¬щая, жизнелюбивая, деятельная; Петербург — сумрачный, гор¬дый, хранящий традиции. Он, даже лишившись официального статуса, оставался «культурной столицей».
Однако каждый писатель видел эти города через призму сво¬его восприятия. А город — это прежде всего люди.
Нельзя не вспомнить об А. С. Пушкине, который жил в обе¬их столицах (бывшей и настоящей), хорошо знал их и посвятил им немало строк. Он восхищается горделивой, не сдавшейся Наполеону Москвой. Она предстает в его произведениях такой же, какой мы видим ее сегодня, — белокаменной, златоглавой, сияющей: «Москва… как много в этом звуке для сердца русско¬го слилось!» Эти строки знает, наверное, каждый.
Но Пушкин, при всем его восхищении Москвой, не питает иллюзий относительно ее жителей. В «Евгении Онегине» он го¬ворит о пустоте, бессвязности и бессмысленности светских бе¬сед. О том, как томилась Татьяна среди этой скуки и равноду¬шия, как немила ей была Москва. Об этом же говорит и А. С. Грибоедов в «Горе от ума». Всюду царят праздность и по¬казная роскошь. Никто не испытывает ни к чему сколько-нибудь живого интереса. Исключение составляют сплетни, которыми всегда богаты московские гостиные. Всякий здравомыслящий человек должен бежать от этого лицемерия как можно дальше, как сделал Чацкий.
Такой чопорной предстает Москва в произведениях Пушки¬на и Грибоедова. Не таков Петербург. Пушкин мало уделяет внимания светскому обществу, больше — городу, его духу. И Пе¬тербург предстает перед глазами как живой, когда читаешь стро¬ки:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…
Такие стихи мог написать лишь человек, истинно любящий Петербург. Для Пушкина этот город — воплощение Петровско¬го духа.
Но Петербург может предстать совсем в другом свете. Нема¬ло сказано в литературной критике о «Петербурге Достоевско¬го». Гоголь, Некрасов говорили о городе отнюдь не жизнерадост¬но, однако никто ни до, ни после Достоевского не описал Петербург столь мрачным и жутким. У Достоевского это город темных подворотен, дворов-«колодцев», закоулков, трактиров, убогих квартир, вопиющей нищеты, грязной реки (о «держав¬ном теченье» и речи нет). И город одиночества. Обстановка, конечно, связана с внутренним миром героев. Никаким другим и не может быть Петербург Раскольникова и князя Мышкина. Исключением в ряду произведений Достоевского является, по¬жалуй, роман «Белые ночи», где чувствуется любовь к городу с налетом легкой грусти.
Очень много писал о Петербурге Гоголь. У него существует целый цикл «Петербургские повести». Первая из повестей, «Невс¬кий проспект», окунает в атмосферу веселья, шума и суеты, ца¬рящих на главной улице «культурной столицы». О Невском рас¬сказано с такой любовью, что кажется, будто эти слова принад¬лежат коренному петербуржцу, а не выходцу из украинской провинции. С той же тщательностью пишет Гоголь о других ули¬цах. Они предстают в его изложении чистыми, светлыми, люд¬ными в противовес улицам Достоевского.
Но великолепие Петербурга отходит у Гоголя на второй план, поскольку пишет он вовсе не путеводитель по городу, но сати¬рические произведения. Равнодушие, бюрократия, обезличива¬ние человека — вот что волнует писателя в первую очередь. Поэтому образ столицы раздваивается.
Если Петербург предстает в русской литературе в столь раз¬ных ипостасях, то и Москва вызывает не менее противоречивые чувства у писателей и поэтов. А. П. Чехов посвятил ей целый цикл рассказов «Среди милых москвичей». Название говорит само за себя, хотя рассказы (как всегда у Чехова) высмеивают людей и ситуации. Москвичи предстают не такими уж милыми. Чехов тем не менее очень любил Москву. Он писал о театрах, о цирке, о ресторанах, словом, обо всех общественных местах, где всегда большое скопление народа и зоркий глаз писателя может подметить немало интересного. Чехов замечает и нищенство, и лицемерие, и ханжество. Он ироничен, но очень мягок, как во¬истину интеллигентный человек. Чеховская Москва восхища¬ет и затягивает.
Нельзя не вспомнить и «Москву кабацкую», воспетую Сер¬геем Есениным. Здесь кипит ночная жизнь, всё в дыму, все в пьяном угаре. И нет ничего общего ни с пушкинской, ни с че¬ховской Москвой. В этой Москве царят разгул, пьянство, нет ничего святого. Поэту хочется вырваться из душной атмосфе¬ры кабаков, увидеть хоть кусочек чистого неба, вдохнуть свеже¬го воздуха. Но выхода нет, и эта безысходность, угнетенность действуют и на читателя. Как далека эта Москва от пушкинской!
Можно перечислить еще очень многих писателей, которые восторгались обеими столицами или ужасались, но главное — писали о них. Каждый — свое, близкое сердцу. И из этих разроз¬ненных образов складывается целостная картина. Мы никогда не сможем побывать ни в старинном, светском Петербурге, ни в купеческой Москве, но тем не менее сможем представить их себе и оживить силой воображения благодаря тем, кто не уставал воспевать оба города.
