Сын покойного друга Фамусова, Чацкий вырос в его доме, в детстве воспитывался и учился вместе с Софьей под руководством русских и иностранных учителей и гувернёров. Рамки комедии не дали возможности Грибоедову подробно рассказать, где учился дальше Чацкий, как он рос и развивался. Мы знаем только, что он человек образованный, занимается литературной работой («он славно пишет, переводит»), что он был на военной службе, имел связи с министрами, три года был за границей (очевидно, в составе русской армии). Пребывание за границей обогатило Чацкого новыми впечатлениями, расширило его умственный кругозор, но не сделало его поклонником всего иностранного. От этого низкопоклонства перед, Европой, столь типичного для фамусовского общества, предохранили Чацкого присущие ему качества: подлинный патриотизм, любовь к родине, к её народу, критическое отношение к окружающей его действительности, независимость взглядов, развитое чувство личного и национального достоинства.
Возвратившись в Москву, Чацкий нашёл в жизни дворянского общества ту же пошлость и пустоту, которые характеризовали её и в старые годы. Он нашёл тот же дух нравственного угнетения, подавления личности, который царил в этом обществе и до войны 1812 года.
Столкновение Чацкого — человека с волевым характером, цельного в своих чувствах, борца за идею — с фамусовским обществом было неизбежно. Это столкновение принимает постепенно всё более ожесточённый характер, оно осложняется личной драмой Чацкого — крушением его надежд на личное счастье; его выпады против дворянского общества становятся всё более резкими.
Чацкий вступает в борьбу с фамусовским обществом. В речах Чацкого со всей отчётливостью выступает противоположность его воззрений взглядам фамусовской Москвы.
1. Если Фамусов — защитник старого века, времени расцвета крепостничества, то Чацкий с негодованием революционера-декабриста говорит о крепостниках, о крепостном праве. В монологе «А судьи кто?» он гневно выступает против тех людей, которые являются
столпами дворянского общества. Он резко высказывается против милых сердцу Фамусова порядков екатерининского века, «века покорности и страха — века лести и спеси».
Идеал Чацкого не Максим Петрович, надменный вельможа и «охотник погюдличать», а независимая, свободная личность, чуждая рабской приниженности.
2. Если Фамусов, Молчалин и Скалозуб рассматривают службу как источник личных выгод, службу лицам, а не делу, то Чацкий разрывает связи с министрами, уходит со службы именно потому, что он желал бы служить родине, а не прислуживаться начальству: «Служить бы рад, прислуживаться тошно»,-говорит он. Он защищает право служить просвещению страны путём научной работы, литературы, искусства, хоти и сознаёт, как это трудно в условиях самодержавно-крепостнического
строя:
Теперь пускай из нас один,
Из молодых людей, найдётся враг исканий,
Не требуя ни мест, ни повышенья в чин,
В науки он вперит ум, алчущий познаний;
Или в душе его сам бог возбудит жар
К искусствам творческим, высоким и прекрасным,
Они тотчас: — разбой! пожар!
И прослывёт у них мечтателем! опасным!!
Под этими молодыми людьми разумеются такие люди, как Чацкий, двоюродный брат Скалозуба, племянник княгини Туго-уховской — «химик и ботаник».
3. Если фамусовское общество с пренебрежением относится ко всему .народному, национальному, рабски подражает внешней культуре Запада, особенно Франции, даже пренебрегая своим родным языком, то Чацкий стоит за развитие национальной культуры, осваивающей лучшие, передовые достижения европейской цивилизации. Он сам «искал ума» во время пребывания на Западе, но он против «пустого, рабского, слепого подра-жанья» иностранцам.
Чацкий стоит за единение интеллигенции с народом. Он высокого мнения о русском народе. Называет его «умным» и «бодрым», то есть жизнерадостным.
4. Если фамусовское общество расценивает человека по его происхождению и количеству крепостных душ, имеющихся у него, то Чацкий ценность человека видит в его личных достоинствах.
5. Для Фамусова и его круга свято и непогрешимо мнение аристократического общества, страшнее всего — «что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» Чацкий отстаивает свободу мыслей, мнений, признаёт за каждым человеком право иметь свои убеждения и открыто их высказывать. Он спрашивает Молчалина: «Зачем же мнения чужие только святы?»
6. Чацкий резко выступает против произвола, деспотизма, против лести, лицемерия, против пустоты тех жизненных интересов, которыми живут консервативные круги дворянства.
С большой полнотой и чёткостью духовные качества Чацкого выявляются в его языке: в подборе слов, в построении фразы, интонациях, манере говорить.
Речь Чацкого — это речь оратора, прекрасно владеющего словом, высокообразованного человека.
По своему словарному составу речь Чацкого богата и разнообразна. Он может выразить любое понятие и чувство, дать меткую характеристику любому человеку и затронуть разные стороны жизни. Мы встречаем у него и народные слова (давеча, впрямь, пуще, чай), и выражения, свойственные только русскому языку: «ни на волос любви», «она не ставит в грош его», «да полно вздор молоть» и другие. Чацкий, как и декабристы, ценит
национальную культуру: в его речи много старинных слов (вече, перст, вперит ум, алчущий познаний и т. п.). Иностранные слова он употребляет в том случае, если для выражения нужного понятия нет соответствующего русского слова: климат, провинция, параллель и т. п.
Чацкий строит свою речь в синтаксическом отношении разнообразно. Как оратор он широко пользуется периодической речью. Как литератор он приводит в своей речи цитаты из художественных произведений. В его словах:
Когда ж пространствуешь, воротишься домой,
И дым отечества нам сладок и приятен! —
последняя строка представляет собой слегка изменённый стих Державина:
Мила нам добра весть о нашей стороне;
Отечества и дым нам сладок и приятен.
(«Арфа», 1798.)
Ум Чацкого сказывается в широком применении им метких афоризмов, то есть кратких изречений-характеристик: «Свежо предание, а верится с трудом», «Блажен, кто верует: тепло ему на свете», «Дома новы, но предрассудки стары» и т. п. Чацкий умеет дать сжатые, но меткие характеристики людям: «Низкопоклонник и делец» (Молчалин), «Созвездие манёвров и мазурки» (Скалозуб), «А Гильоме, француз, подбитый ветерком?»
Тон речи Чацкого всегда отчётливо выражает его душевное состояние. Радостно взволнованный встречей с Софьей, он «оживлён и говорлив». Его остроты над москвичами в этот момент добродушны, речь его, обращённая к Софье, дышит лиризмом. В дальнейшем, по мере обострения его борьбы с фамусовским обществом, речь Чацкого всё больше окрашивается негодованием, едкой иронией.
