Бытует легенда, будто бы машинистки, которые перепечатывали рукопись романа Михаила Александровича Шолохова «Поднятая целина», шепотом рассказывали родственникам, будто бы роман в, первой редакции заканчивался арестом агентами ОГПУ трех главных героев: Давыдова, Нагульнова и Разметнова. Легенды потому и красивы, что редко подтверждаются. Мне кажется, не посмел бы комсомолец из числа самых первых и «чоновец» Шолохов уронить тень на родную коммунистическую партию, о которой Макар Нагульнов сказал: «Я без нее умру, наверное…»
Да и что «иногороднему» Шолохову, выходцу из купцов по приемному отцу, жалеть в старой жизни? Для безродного байстрюка оставалось только батрачить на казаков или, в лучшем случае, учительствовать на степном хуторе, если бы не пошел по семейной линии предпринимательства. Духовной карьеры Шолохов не сделал бы из принципа. Не зря один комсомолец из ранних его рассказов прилюдно высморкался попу в рясу, вот и вся вера в бога. Но и расстаться с донской вольницей ему было непросто, потому что писатель Шолохов все-таки имел в своих жилах казацкую кровь родного отца, слишком тонко чувствовал красоту и обаяние грубоватых казачьих нравов и обычаев, которые с детства вошли в его плоть и кровь. Писатель самозабвенно любил казаков, хотя и с детства затаил на них обиду, как мальчуган Минька из рассказа «Наха- ленок».
Такое противоречие живет и дышит в «Поднятой целине» на каждой странице. Автор сознательно решает его в пользу своей стороны, как убежденный коммунист, но не отказывает врагам в праве на самобытность — любуется даже гулящей Лушкой Нагульновой в трогательной сцене прощания с мертвым кулаком-бандитом Тимофеем Рваным, ее последней любовью. А сам хутор Гре- мячий Лог противоречит себе даже в своем названии — не может тихая низина греметь. Гремит весной поток, когда по логу или распадку скатываются вешние воды.
И вот такой обновляющий поток накатил на казачий хутор. Двадцатипятитысячник Давыдов, уполномоченный ВКП(б), прибыл создать колхоз на хуторе, на месте бывшей казачьей военной общины с выборным «наказным» атаманом. Народ тут военный, хутор — сотня, станица — полк, а то и целая дивизия. И кое у кого винтовка на базу прикопана. Казачьи земли уже прочесаны от беляков, но еще молоды те, кто носил погоны, а штаны с лампасами и фуражки с околышем они до сих пор носят. Так недолго и до новой мобилизации против советской власти. Ведь на самом деле у казаков всегда был свой колхоз — общие земли делили каждый год, выбирали себе председателя-атамана. Но даже не казачью вольницу уполномочен сокрушить Давыдов, а крестьянина в казаке. Казак, крестьянин-единоличник и кулак пока еще дают, по советской же статистике, семьдесят процентов от общего урожая зерновых в стране. У кого хлеб, у того и сила. У кого хлеб, у того и безграничная власть.
Получается, что с единоличным хозяйством живет в Советской России и контрреволюция — копит силы недобитый враг вместе с утаенным хлебом. На хуторах и в станицах всегда найдет приют враг советской власти. Тайно пробираются в тот же хутор есаул Половцев и поручик Лятьевский. «Ляха» Лятьевского автор выписывает в традиционной для русской литературы карикатурной манере, хоть он этого не заслужил. Поручик мог бы давно вернуться в возрожденную Польшу и служить маршалу Пилсудскому, получая чины и знания. Но он остается верным делу возрождения единой и неделимой России, то есть на самом деле является убежденным русскими патриотом. По воле автора, Половцев, с могучим лбом упрямого быка, недолюбливает боевого соратника. Казачье офицерство всегда попахивало навозом, а Лятьевский — высокородный шляхтич.
В хуторе разгорается невидимая схватка за умы и души казаков, в которой, разумеется, победу одерживает советская власть. «Союз освобождения родного края», который представляет Половцев, грозит казаку новой офицерской зуботычиной, а мудрый вождь товарищ Сталин в статье «Головокружение от успехов» цинично обещает крестьянину право выбрать колхоз или свободу. Какой же казак не любит свободы?
Дело половцевых и лятьевских проиграно. ОГПУ нападет на след подпольщиков, в ночной схватке с затаившимся врагом гибнут герои романа Давыдов и Нагульнов. Разбитый параличом дед Щукарь навещает их могилки, а на полях вновь организованного колхоза имени товарища Сталина колосятся невиданные хлеба. Но этого мало для победы. Шолохов кратким эпилогом «добивает» контрреволюцию. Через двадцать лет в Средней Азии НКВД арестовывает Половцева, который скрывается под личиной скромного бухгалтера. Двадцать лет бывший злодей и мухи не обидел да еще поработал на славу советской. Родины, но даже тайное неприятие советской власти наказуемо, убеждает нас Михаил Александрович Шолохов.
