Когда переворачиваешь последнюю страницу повести И. С. Тургенева «Ася», создастся ощущение, что только что прочел стихотворение или услышала нежную мелодию. Все было так красиво: каменные стены древнего города, серебряный ночной Рейн… Вообще-то, пет смысла пересказывать своими словами тургеневские пейзажи. Для меня «Ася» — это ощущение спокойного мира, в котором человек может быть счастлив, если только сам не разрушит возникшей гармони и.
И вот я читаю статью Н. Г. Чернышевского «Русский человек на rendezvous», которая появилась вскоре после публикации тургеневской повести. Сначала мне показалось, что критик воспринял «Асхо» примерно так же, как я. Он пишет: «Повесть имеет направление чисто поэтическое, идеальное, не касающееся пи одной из так называемых черных сторон жизни. Вот, думал я, отдохнет и освежится душа».
Но выяснилось, что Чернышевский вовсе не собирается отдыхать душой и наслаждаться тургеневским стилем. Статья была посвящена разоблачению главного героя повести — господина N. Для меня он был прежде всего не очень опытным, мечтательным молодым человеком, который больше всего на свете боялся совершить неблагородный, недостойный поступок. Другими словами, настоящий интеллигент. Его счастье с Асей не состоялось, потому что он боялся, не мог позволить себе злоупотребить ее доверием, ответить злом на дружеское отношение ее брата.
Кроме того, и девушка, и рассказчик стали жертвами общественных предрассудков прошлого столетия. Брат Аси, Гагин, был уверен, что господии N не женится на ней, ведь она незаконнорожденная. Он писал: «Есть предрассудки, которые я уважаю…» Главный герой повести даже не сразу понял, о чем шла речь. «Какие предрассудки? — вскричал я, как будто он мог меня слышать — Что за вздор!» Тургенев с горечыо писал о том, что люди не понимают друг друга, неверно толкуют чужие слова и поступки, и этим разрушают собственное счастье.
А Чернышевский увидел в повести совсем другое. Для него господин N чуть ли не злодей, по крайней мере, безнадежно дурной человек. Самое удивительное, что критик считает эти качества не личными, а общественными. Он утверждает, что рассказчик — общественный портрет русской интеллигенции, а она изуродована отсутствием гражданских свобод. Получается, что господин N отверг и обидел Асю, потому что не имел опыта в общественных делах? Для меня это звучит абсурдно. Но зато я гораздо лучше понимаю, что такое «метод реальной критики». Используя его, можно любую книгу связать с общественными, политическими вопросами.
Намного яснее я представляю себе и самого Чернышевского. В 1858 году, когда была опубликована повесть Тургенева и появилась статья «Русский человек на rendez-vous», набирали силу революционные демократы. Они во всем искали практический смысл, пользу и были уверены, что писать о любви, о природе, о красоте — совершенно ненужное занятие. Чернышевскому было важно накануне великих общественных реформ убедить читателей, что надо быть активными гражданами, бороться за свои права и свое счастье. Это, конечно, достойная цель для публициста. Но мне все-таки жаль повесть Тургенева «Ася». Она не имеет никакого отношения к борьбе за гражданские свободы. Ее героиня запоминается тем, что по-своему видит мир. «Вы в лунный столб въехали, вы его разбили,— закричала мне Ася». Такие образы не устаревают, в отличие от политических намеков Чернышевского. И, по-моему, сегодня лучше всего читать эту повесть как прекрасные стихи.