Одной из самых мучительных загадок для Тургенева всегда была Природа, ибо она для писателя являлась истинным Божеством. В ее сущности он пытался обрести гармонию и покой. Но Природа и ужасала его — своего певца — равнодушием и отсутствием видимой цели в творимой ею жизни: «…она заставляет кровь обращаться в моих жилах без всякого моего участия, и она же заставляет звезды появляться на небе, как прыщи на коже, и это ей одинаково ничего не стоит, и нет ей в том большой заслуги. Это штука — равнодушная, повелительная, прожорливая, себялюбивая, подавляющая — это жизнь, природа или Бог; называйте ее как хотите, но не поклоняйтесь ей… Ибо в акте творения заключается не больше славы, чем есть славы в падающем камне, в текущей воде, в переваривающемся желудке…» — писал И. С. Тургенев 28 июля 1846 года Полине Виардо. Природа являлась для Ивана Сергеевича и первопричиной гамлетовского начала — одного из проявлений ее всеобщего закона, он видит в ней «всеобщую и бесконечную гармонию» , в которой существуют все и вся. Все жизни сливаются в мировую жизнь — это общая тайна, которую мы видим и не видим. В Природе все обособлено и в то же время слито — это общая тайна. Человеку порой трудно или даже невозможно найти успокоение в «бесконечности гармонии», ибо она вне разума.
Безразличие Природы, воплощенное в незыблемости ее законов,— вот что питало космический пессимизм Тургенева. «Для меня в непреложности законов природы есть самое ужасное, так как я никакой цели, ни злой, ни благой, не вижу в них»,—говорил он Полонскому в конце жизни.
Грустным итогом подобных размышлений стало стихотворение в прозе «Природа». Поэт обращается к «нашей общей матери» с вопросом о ее заботах: «не о будущих ли судьбах человечества» они? Но оказывается, что предмет для ее дум — «Как бы придать большую силу мышцам ног блохи, чтобы ей удобнее было спасаться от врагов своих». Поэт потрясен: «Но разве мы, люди, не любимые твои дети?» Природа же холодно спокойна:
«—Все твари мои дети,— промолвила она,— и я одинаково о них забочусь — и одинаково их истребляю.
Но добро… разум… справедливость…— пролепетал я снова.
Это человеческие слова,— раздался железный голос.— Я не ведаю ни добра, ни зла… Разум мне не закон — и что такое справедливость? Я тебе дала жизнь — я ее отниму и дам другим, червям или людям… мне все равно… А ты пока защищайся — и не мешай мне!»
Разум художника не может постигнуть этого противоречия и безнадежности существования — разум ищет опоры.
Тургенев — прекрасный лирик, его и прозаические произведения изобилуют описаниями картин природы.
Причем природа в них созвучна настроениям героев или выступает в контрасте с ним. Это типичное для XIX века изображение природы получило свое продолжение в произведениях Ф. Достоевского, Л. Толстого, Н. Некрасова.
И сегодня мы часто смотрим вокруг глазами И. С. Тургенева.
