Всякий раз, когда беру в руки книгу Анатолия Алек¬сина, испытываю чувство, будто попадаю в давно забы¬тое прекрасное место, будто снова разговариваю с людь¬ми, которых знал раньше, которые по-прежнему близки и приятны. Радует предстоящая встреча с тем, что уже знакомо и дорого. Волнует любопытное и тревожащее ожидание случившихся в твое отсутствие перемен.
У Алексина свой взгляд на жизнь, на людей и своя манера писать о них. Его проникновенный, ненавязчи¬вый, чуть приглушенный голос не спутаешь ни с чьим другим. Но, оставаясь самим собой, писатель никогда не повторяется. Каждая его пьеса, рассказ, повесть — это не только новые характеры, житейские обстоятельства, проблемы, но также и поиски ответов на вечные вопросы человеческого бытия. Почти все его повести, так же как и «Безумная Евдокия», очень коротки, но они органичес¬ки сочетают остроту животрепещущих общественно-¬нравственных проблем, тщательность и точность психо¬логического анализа со стремительным развитием темы. Алексин пишет сжато и лаконично. Но, сгущая слова, ав¬тор предельно локализует время и пространство, в кото¬ром развивается действие, ограничивает число действу¬ющих лиц, максимально нагружает сюжет, тщательно отбирает детали — все доведено до границ абсолютной необходимости. Авторская речь и речь персонажей часто афористичны. Драматизм, психологическая напряжен¬ность органично переплетены с юмором — то мягким, то едким, то «переходящим в смех сквозь слезы».
У Алексина нет главных героев, как, впрочем, нет и второстепенных. На всех ложится одинаковая смысловая нагрузка. В «Безумной Евдокии» действуют несколько человек: отец, мать, Оленька, учительница и еще два-три персонажа. Но в том, что случилось, виноваты все в рав¬ной степени.
Сюжет повести на первый взгляд прост. Двое моло¬дых людей познакомились на работе, начали встречать¬ся, поженились. Все как у всех. Но у Нади оказалось больное сердце. Ей нельзя было иметь ребенка, а так этого хотелось. «Запретный плод», как говорили знако¬мые. Самое простое, жизненно важное — родить ребен¬ка — оказалось для Нади настоящим испытанием. Ког¬да родилась долгожданная дочь, мать написала: «Она не могла поступить иначе… Меня полгода держали в боль¬нице. Разве она могла обмануть мои и твои ожидания? Спасибо ей». Последние слова — «спасибо ей» — роди¬телям придется вспомнить еще не раз.
Оленька росла так, как растет долгожданный един¬ственный ребенок. «В семье, состоящей из трех чело¬век, всегда кто-нибудь оказывается в меньшинстве: ли¬бо мужчина, либо женщина. У нас в меньшинстве были мы с Надей, центром семьи и ее лицом стала дочь. Она заслужила это право. И мы были счастливы», — вспо¬минает отец Оли. Родители считали ее особенной, самой лучшей. Оленьке постоянно не хватало времени на сво¬их одноклассников, на свою учительницу, друзей, а так¬же и на своих родителей. Они незаметно стали жить только для дочери. Более того, во всех бедах и неприят¬ностях, которые иногда случались с Олей, отец винил других: классную руководительницу, которая предвзя¬то относилась к дочери и никак не хотела замечать ее гениальность, одноклассников, не сумевших по-настоя- щему оценить их дочь, и даже себя. Ведь это они все были виноваты в том, что их Оля должна была пойти вместе с классом в поход.
И Ольга представляется нам совсем в ином свете. Это просто эгоистичная, самоуверенная девчонка, счи¬тавшая себя выше других. Именно это качество поз¬воляло ей использовать своих друзей и подруг. Оля
некрасиво поступила со своей лучшей подругой Люсей Катуниной, постоянно подшучивала дома над классной руководительницей, называя ее «безумной Евдокией». Ей даже до родителей не было дела. Оля прекрасно зна¬ла, что мать больна, знала, но, уйдя ночью, не подумала об этом. Она просто искала короткий путь, чтобы еще раз подчеркнуть свою значимость. Оля пришла слиш¬ком поздно. Митя проделал этот путь во имя спасения людей, Оля же погубила самого близкого ей человека — мать. И все же винить ее одну во всем нельзя.
Алексин считал, что семья имеет особое значение в жизни каждого. Именно здесь человек связан с други¬ми бесконечным множеством тончайших зависимостей. Эти зависимости могут быть моральными, возрастными, родственными. Но что бы ни лежало в их основе, любая зависимость есть власть. Писатель напоминает нам, что эгоистически корыстное или бездумно легкомысленное злоупотребление ею чревато чьей-то болью, обидой, бе¬дой и даже непоправимой трагедией, в которую выли¬лось для Олиной семьи ее, казалось бы, невинное жела¬ние быть первой. Причину этой трагедии, мне кажется, очень четко сформулировал отец девочки: «Мы переста¬ли вглядываться друг в друга. Наши глаза устремились в ином направлении. «Родители Оленьки» — это стало нашей главной приметой и главной профессией. Я даже не заметил, что Надя уже не поет… и что я перестал пи¬сать свои фантастические рассказы. И о сердце Нади¬ном вспомнил только сегодня… А ведь название ее бо¬лезни не совсем верное. Болезнь — это несчастье, а не порок. Порок сердца — нечто совсем иное, чего у Надю- ши никогда быть не могло».
Алексин предлагает нам бороться не с отдельно взя¬тым пороком, а с нравственными пороками людей в це¬лом. В этом главная мысль повести «Безумная Евдокия», в этом суть и всех произведений писателя в целом.
